Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Лукас пожал плечами, словно сдаваясь. Под ними текла река, и Конрауду показалось, что в ее тяжелом рокоте он ощущает мощь ледника. Полицейские медленно подошли еще ближе.
–А потом пошли все эти разговоры про глобальное потепление, про то, что все ледники в мире тают. На тот ледник стало приезжать больше людей, и мы поняли, что кто-нибудь непременно наткнется на Сигюрвина, вопрос только когда. И мы поехали туда, чтоб первыми найти его, но нам не удалось. Мы знали, что рано или поздно он найдется. Мы все время про это знали – и это ужасное чувство! Ждать, что он найдется… Порой это было невыносимо.
–Что вы сделали с ключами от машины?
–Выкинул. Съездил на свалку на Гювюнесе и забросил как можно дальше в мусор.
–Сотрудники спасательного отряда разыскивают человека, которого сами же и потеряли,– сказал Конрауд.– Только не для того, чтоб спасти его жизнь, а для того, чтоб спрятать получше. В этом ведь есть что-то нездоровое? Вы сами не видите?
–Я это вижу в каждом своем кошмарном сне,– сказал Лукас.– И у Бернхарда то же самое…
–Это вовсе не…
–Нам за это никогда не будет прощения,– сказал Лукас и посмотрел на Конрауда.– Это было очень трудно и с этого момента будет только хуже. По-моему, Бернхард это понял.
–Ах вы, бедняжки,– прошептал Конрауд, уставший сдерживать злость.
–Что вы сказали?
Слушая Лукаса, Конрауд уловил в его словах сожаление и раскаяние, смешанные с самооправданием,– но сочувствия к нему не испытал. Он вообще не испытывал к нему никаких чувств, не считая злости. Злости – из-за тех, кто умер по его вине. Злости – из-за тех, кому пришлось плохо. Злости – из-за того, что эти двое так и не явились с повинной и не рассказали всю правду. Злости – из-за того, что преступники затаились и попрятались по норам. Но в основном он был зол из-за того, что Хьяльталин все эти годы твердил, что невиновен, но как будто разговаривал со стеной. Чем дольше Лукас рассказывал, тем больше злился Конрауд. Он смотрел в бурлящую реку и понимал, что его чувства бурлят точно так же. Такого отвращения он не испытывал с тех самых пор, как давным-давно вышел в последний раз от своего отца. И вскоре эти чувства начали нашептывать ему, как легче всего выбить из седла Лукаса.
–А на Хьяльталина вам, значит, было наплевать?– сказал Конрауд, вставая, чтоб завершить разговор.– И на все, что вы ему сделали? Сигюрвин был уже мертв, его вы больше мучить не могли – а Хьяльталин из-за вас прошел сквозь самый настоящий ад. Вы вообще отдаете себе отчет, что ему пришлось вынести? Что вы ему устроили? Как поломали ему всю жизнь?! Как окончательно разбили ее?!
–Да, конечно, да, это… всегда… Да, мы переживали…
Лукас начал с трудом подниматься на ноги, но тут случилось что-то, чего Конрауд толком не успел заметить. Лукас так и недоговорил свою фразу и издал сдавленный крик. Он то ли поскользнулся на камне, то ли у него сорвалась рука. Все произошло молниеносно, и Конрауд увидел испуг в глазах Лукаса, когда тот упал и начал сползать вниз с уступа. Конрауд протянул ему руку, и Лукас ухватился за нее. Не успел Конрауд найти точку опоры, как его едва не утащило вниз вслед за Лукасом. А тот в отчаянии искал спасения, но, схватившись за руку Конрауда, понял, что этого недостаточно.
Конрауд увидел, когда именно он это понял. Увидел в его широко распахнутых глазах, когда именно ему стало ясно, что спасения нет. Что он ухватился за нечто непрочное. Тогда Лукас издал вопль человека, находящегося в смертельной опасности.
Он сорвался в реку. Поток тотчас подхватил его и понес вниз по течению, он гнул его и вертел во все стороны, подгонял вперед, выкидывал на поверхность и тотчас снова бросал на глубину. В мутных волнах Лукас ничего не видел, а ее ледниковый холод сковывал конечности, и когда он пытался кричать от ужаса, легкие заполняла вода. Его вынесло на поверхность, он стал откашливаться. А над ним возвышался скальный столб, стоящий посреди реки, и на фоне неба виднелась ель, наклонявшаяся к нему.
Его снова бросило на дно вниз головой, он ударился о камень, раскинул руки, уцепился было за выступ скалы под водой, но потерял хватку. Он шарил в темноте наугад как безумец, не понимая, находится ли он в бурлящем потоке вверх или вниз головой,– но вот его снова выкинуло на поверхность, он ухватился за камень, и ему удалось немного замедлить свое движение, а потом опора снова выскользнула у него из рук. Он порезался о камни и порвал кожу на пальцах, но снова ухватился за выступ и в этот раз смог там задержаться. Его бросило на шершавую скальную стену, над ним нависла ель – и он осознал, что его отнесло к скале посреди реки.
Волны без конца бились об него, а он мертвой хваткой вцепился в скалу, и ему удалось чуть-чуть продвинуться вдоль нее туда, где течение было не такое бешеное. Так он и держался за каменную стену исцарапанными онемевшими пальцами, вытянув голову над поверхностью, так что ее постоянно обдавало водой – и в его глазах читалась надежда, что его спасут. Он больше не смел шевельнуться, из страха сорваться, а крепко прижался к камням и попытался сидеть как можно тише.
Конрауд наблюдал его борьбу за жизнь с уступа и понимал, что закончиться это может только одним образом. Ему было трудно представить, чтоб в руках Лукаса от холода еще осталась чувствительность. Он смотрел на это – пока Лукас не разжал руку и не закружился вниз по реке, и в конце концов он скрылся под волнами и больше не показывался на поверхность.
58
Масштабные поиски Лукаса по берегам реки Эльвюсау до самого устья длились много дней, но результата не принесли. Тела так и не нашли, очевидно, его унесло в море.
Конрауд навестил сестру Сигюрвина, а она сказала, что не знакома с теми двумя, убившими ее брата. От Марты она услышала подробный рассказ о том, как Сигюрвина убили в ссоре из-за контрабанды наркотиков. Она сказала, что ничего подобного не знала о своем брате – и горевала, что он влез в «такую чушь», со всеми вытекающими оттуда последствиями. Конрауд долго сидел у сестры Сигюрвина и ощутил, каким облегчением для нее было наконец получить ответы на все вопросы, не дававшие ей покою много лет,– даже если эти ответы прискорбные,– а на прощанье она обняла его и поблагодарила за упорство.
Когда в СМИ утихла буря, вызванная раскрытием этого известного старого дела, и страсти поулеглись, Хердис тайком сходила к Конрауду – тихонько, как и в тот давний вечер, в который она рассказала ему о своем брате Вилли. Они сели в гостиной, и он собрался принести для них напиток – он решил, что это будет не лишним,– но она отказалась и заявила, что пить не будет.
–Я пытаюсь это сбавлять,– грустно добавила она.
–Молодец,– ответил Конрауд и не стал наливать себе вина.
–Не знаю, посмотрим.
Конрауд поделился с ней своими мыслями о Хьяльталине: как невинного заставили страдать большую часть жизни, несправедливо обвинив в убийстве. То, что Хьяльталин с самого начала решил не говорить всей правды, тоже не способствовало улучшению ситуации. Он убедил самого себя, что если он расскажет все, то еще глубже зароет себя в могилу – а заодно утянет туда с собой и женщину, которую защищал.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
