Я завалился набок и рухнул в импровизированную могилу, погружаясь в холодную жижу.
— Закапывай, — услышал я откуда-то сверху. — Этого первого, потом остальных.
Комья земли упали на голову, ещё и ещё… Они сыпались и сыпались, накрывая меня мягким пледом.
* * *
Пока меня совсем не зарыли, нужно действовать. Пожалуй, сейчас самое время. С трудом я приподнялся и принялся стаскивать через голову пиджак. Что оказалось непросто с завязанными руками.
Сверху донеслись смешки.
— Смотри, что это он делает, раздевается? — хохотал кто-то.
— Видимо, боится перед богами предстать со значком якудза на лацкане! — хихикал второй.
Пиджак с трудом слез со спины на голову, я протянул его насколько мог, сделав импровизированный пузырь. Продел внутрь руки и сложил их над лицом. Ткань пиджака достаточно плотная, чтобы удержать грунт, маска из одежды поможет мне какое-то время продержаться и защитить глаза.
Земля вновь посыпалась сверху, комьями большими и малыми, погребая меня в вонючей мокрой яме. Оставалось только терпеливо ждать.
Тело болело и чесалось. Все инстинкты требовали от меня действий. Выбираться, бежать, ползти, царапаться, делать все, чтобы не остаться в могиле.
У меня нет клаустрофобии, да и Икари этой слабостью был обделен. Но когда ты оказываешься с мешком на голове в узком пространстве и на глубине двух метров, а тебя давит сверху мокрая земля, поневоле начинаешь нервничать.
Глубокий вдох и выдох.
Вдох и выдох.
Паническая атака и ощущение тревоги лишь заставят сердце биться чаще,а вследствие чего я начну дышать сильнее. Расход кислорода это единственное, о чем я должен сейчас думать. Даже когда мои гробовщики закончат, у меня должен остаться запаса воздуха и сил для финального рывка.
Я прикрыл глаза, фокусируясь только на равномерном дыхании и сердцебиении. Можно сказать, что я пытался медитировать, пока меня закапывали живьем. Получалось не очень.
Вдох, выдох.
Земля наваливается, сгибает меня, овладевает мной.
Вдох и выдох.
Спокойствие.
Кто-то роет рядом, под мой импровизированный полог неожиданно пролезла белоснежная рука. Потом появилась Муза, просто втиснулась внаглую под пиджак и зависла, пялясь прямо в глаза.
— Как дела? — поинтересовалась она, выплевывая землю мне в лицо.
— Нормально, — буркнул я.
— Дышишь слишком часто.
— Знаю!
— Ой, ладно, солнышко, сейчас помогу, — усмехнулась она. — Глазки закрывай…
Она коснулась ледяными губами моей щеки, принося умиротворение.
Теперь я не один, безмятежность обдает меня своими холодными ветрами.
* * *
Я уже под землей, звуки падающего грунта стали глухими, спокойно дышу, прислушиваюсь. Ещё немного. Чуть-чуть…
Тишина. Они закончили. Я прижат двухметровым пластом земли, закопан заживо. Ну, наконец-то!
Я медленно расчистил грязь под моим импровизированным пологом и опустил руки к груди. Ну а теперь роем.
Дебилы чертовы. Я столько людей закопал, что вам и представить сложно. Это же надо, — зарывать живьем в мягкую землю, еще и в дождь⁈
Нужно или горло сначала перерезать или в гроб положить, а лучше еще и катком сверху пройтись, чтобы точно не выбрался. А это… Тьфу, грязь в рот попала… Халтура…
Я медленно откапывался из плена, подав плечи вперед и немного приподняв руки над головой, предварительно расчистив путь пальцами. Самое сложное, это утрамбовать землю под собой, чтобы возникла хоть какая-то опора и появилась возможность занять вертикальное положение. В моем случае это было нелегко, но я старался. Двигался словно червь, прорывался вверх, пробивал дорогу к спасению.
Земля была свежей и рыхлой, поддавалась, как тесто, мне это было только на руку. Но она ещё была и мокрой, а значит, тяжелой, и я быстро выбивался из сил, теряя остатки кислорода.
Дыхание сбилось, уставшие пальцы все старались нащупать хоть какую-то полость, вырваться из плена, пробиться к свету. Влага облепила пиджак, я будто барахтался в болоте, пробиваясь через плотную массу из слякоти и хляби. Запах земли так плотно въелся в мозг, что я его почти не чувствовал, только отвратительный соленый вкус с кислинкой.
Возможно ли, что я рою не туда? Компаса у меня при себе нет, гравитацию не чувствую. Что, если я копаю куда-нибудь вбок или вообще топчусь на одном месте?
Нет, нет, нет! Я все продумал, я двигаюсь в верном направлении. Вверх это только туда, куда я тяну руки, и больше никак. Но по моим подсчетам, я уже должен был выбраться или хотя бы высвободить ладонь. Но земли конца и края нет, я сейчас в Австралии вылезу!
Дальше, дальше, отталкиваясь ногами, рыча, помогая себе плечами и головой, как младенец, что выходит из родового тоннеля. Где там этот чертов тазовый выход?!!!
Воздух закончился.
Рот забит грязью, но закрыть его я не могу, нечем дышать. Земля в носу и на глазах, в ушах и под одеждой. Она поглотила меня, превратила в перегной.
Теряю себя. Наверное, все должно потухнуть, но и так темно, как у черта в заду.
С меня хватит…
Грязный бизнес — часть 3
Тону. Через мутную пленку вода кажется красной, дышать невозможно. Черт, где это я? И почему так тепло, нет даже жарко⁈
Я вынырнул на поверхность, протирая глаза и дико озираясь.
Так, что за херня?
Я лежал в небольшом бассейне, заполненном кровью, напротив меня вальяжно растянулась Муза, придерживаясь за каменный бортик. Кровь была слегка алой, будто разбавленной, но теплой, свежей и с тем самым кислым запахом железа.
От бассейна к холодному небу поднимались струйки пара, на голову лениво падал крупный снег.
— Я опять сдох? — спросил я её, зло пытаясь вытереть лицо.
— Вроде нет, — пожала она плечами.
— Где мы?
Она ушла под воду, тьфу, кровь, вынырнула в метре от меня и провела рукой по красной глади.
— Это, милый, мертвый кратер вулкана, наполненный кровью тех, кто сегодня сдох в той поножовщине. Круто, да⁈
— Чего-то много крови слишком, — недоверчиво осмотрелся я.
— Я её чуть разбавила, — призналась Муза. — Я решила привести тебя в одну из моих обителей, чтобы ты увидел, где я пропадаю, пока не шатаюсь за тобой, как чертов невидимый призрак.
— Угу… И почему сейчас? Нам, вообще-то, из ямы вылезти надо, — недовольно отметил я, выбираясь на каменную ступень.
Кровь стекала по телу, оставляя неприятный и липкий осадок.
— Не парься ты, это же иллюзорная кровь, а не настоящая, — прочитала она мои мысли. — Купайся сколько хочешь.
