и там получил приказ Екатерины возглавить русскую военно-морскую экспедицию в Греческий архипелаг.
Это было смелое и дерзкое предприятие: русской эскадре во главе с адмиралом Свиридовым надо было пройти длинный путь от Кронштадта в Средиземное море. Франция была против русского плана. Французов интересовал Египет, поэтому присутствие здесь русского флота им мешало. От нападения французских кораблей русскую эскадру спасло вмешательство Англии, которая заявила, что, если русскому флоту не дадут войти в Средиземное море, это будет расценено в Лондоне как враждебный акт.
Однако эскадра Свиридова и без враждебных нападений пострадала от морских бурь. Из 15 кораблей первой экспедиции до Ливорно дошло только восемь. Задачей эскадры было нападение на Турцию с юга, чтобы оттянуть силы турок от действий на Дунае, где воевала армия Румянцева, а также побудить греков к восстанию против турок на Морейском полуострове и помочь им десантом.
Восстание греками было проиграно, но турецкие силы российские моряки ослабили и под руководством Орлова сожгли турецкий флот. Несомненно, что флотом непосредственно командовали адмиралы Свиридов и Грейг, а Орлов был «сухопутным командиром», но для объединения сил и нанесения главного удара нужны были именно его организаторские качества и решительность, хотя Алексею Орлову тогда было только 33 года.
Весной 1770 года русская эскадра заняла греческий город Наварин. Во главе турецкого флота стоял капитан-паша Ибрагим Хосамеддин, но фактически им руководил опытный моряк Гассан. Турецкие корабли вошли в пролив между островом Хиос и материком и здесь решили дать бой русским. Турецкий флот значительно превосходил русский по количеству судов и пушек. У них 1430 орудий, у русских – 820.
Орлов написал в отчёте Екатерине, что когда увидел турецкий флот, то «ужаснулся», но решился напасть первым. Бой начался 24 июня 1770 года и продолжался около двух часов. Русским удалось повредить корабль капитан-паши. Затем под сокрушительным обстрелом русской артиллерии турецкий флот отступил и укрылся в Чесменской бухте. Турки не считали бой поражением, они по-прежнему имели превосходство в силах. Поэтому Орлов решил продолжать сражение, не дать турецкому флоту выйти из бухты и ударить по ним брандерами – суднами, начинёнными горючими и взрывчатыми веществами.
Битва началась ночью 25 июня. Как и предсказывал Орлов, всё было сделано «не продолжая времени». Русские попросту сожгли турецкий флот. У них остался только один корабль «Родос», но и он был захвачен русскими моряками и потом вошёл в состав русского флота. По обычаю русского морского кодекса, туркам была оказана посильная помощь, их вылавливали из воды и перевязывали им раны. После выздоровления Екатериной им была дарована свобода.
Победа при Чесме была очень важна для России, ей радовались так же, как Гангутской битве при Петре Великом. Европа вынуждена была вспомнить, что Россия – морская держава. После этой победы русский флот овладел всем Архипелагом и русские суда блокировали Дарданеллы. Так ненадолго сбылась русская мечта обладать этим проливом.
За Чесменскую победу Алексей Орлов получил орден Святого Георгия I степени, 60 тысяч рублей «для поправления домашней экономии», шпагу, украшенную алмазами, и серебряный сервиз. Екатерина писала ему:
«Граф Алексей Григорьевич. Как скоро услышала я, что у вас пропал перстень с моим портретом в Чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сём прилагаю, желаю вам носить оный на здоровье… Как вы весьма хорошо управляете моим флотом, то посылаю вам компас, вделанный в трость. Прощайте, любезный граф; я желаю вам счастья, и здоровья, и всякого благополучия и прошу Всевышнего, да сохранит он вас целым и невредимым. Впрочем, остаюсь, как всегда, к вам доброжелательна. Екатерина».
В честь победы при Чесме была выбита медаль с изображением героя, а он получил приставку к фамилии и стал называться Орлов-Чесменский. Он вернулся на родину, пожил в Москве и Петербурге и снова вернулся в Италию. Впереди его ждало дело, которое, как считают его недоброжелатели, «опозорило» Алексея Орлова.
Самозванкой ли была «княжна Тараканова»?
Самозванцы и двойники властителей были во всех странах Европы, но особенно много их появилось России в XVII–XVIII веках. Это были царевичи: Август – «сын» Ивана Грозного, Лаврентий – «внук» Ивана Грозного, но больше всего их появлялось на просторах вольной Малороссии (Украины), которая многократно переходила из рук в руки более могущественных соседей. Там было целых восемь «царевичей» – сыновей царя Фёдора Иоанновича.
В Москве тоже официально было два Лжедмитрия, а неофициальных еще больше, «чудом спасшихся Петров III». Из них самый известный – Емельян Пугачёв. Даже в ХХ веке их было много. Не только «сыновья лейтенанта Шмидта», которые однозначно были авантюристами и самозванцами, но легенда о «чудом спасшейся от расстрела царской семье» сохраняется и стопроцентно не опровергнута до сих пор, особенно в отношении дочери Николая II Анастасии.
Самозванка «княжна Тараканова» стала демоном не только императрицы Екатерины II, но и демоном для графа Алексея Орлова. Правда, в начале своей авантюрной карьеры она не называла себя дочерью императрицы Елизаветы. Она называлась в Турции султаншей Али-Эмете, в Венеции графиней Пиннеберг, а также госпожой Франк и Шелль, а во Франции – княгиней Владимирской и так далее…
Затем совершенно не случайно, а в связи с интригой польской элиты против ненавистной им России она стала представляться наследницей русского трона от императрицы Елизаветы и «сестрой Петра III» (самозванца Пугачёва). Но, если в Европе её истории воспринимали с интересом и даже верили, то, когда она не по своей воле попала в Россию, оказалось, что она почти не знала русского языка и путала братьев Разумовских, называя отцом не Алексея, а Кирилла, который никогда не был любовником императрицы.
Княжна Тараканова была очень хороша собой, образованна, свободно говорила по-французски и по-немецки, плохо по-итальянски и по-английски и обладала дьявольской энергией.
(Не правда ли, этим она очень напоминает Миледи из «Трех мушкетеров» Дюма, прототипом которой была в действительности не женщина легкого поведения с лилией на плече, а графиня де Ламотт – Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа, дочь незаконнорожденного сына короля Генриха II, а также другую реальную авантюристку Марину Мнишек – любовницу двух русских самозванцев, которая была дочерью сандомирского воеводы – Ежи Мнишека.)
Она всегда жила в долг и желала не только богатства, но и славы. Она неутомимо колесила по Европе со свитой поклонников, которых использовала нагло и бесцеремонно и меняла, как перчатки. При этом она всегда искала влиятельных людей и огромные средства, уверяя все помочь «своему брату» – Пугачёву.
Реальную основу её авантюра приобрела после первого раздела Польши, когда глава польских
