со мной часами, помогая выдергивать сорняки. — Хлоя заправила волосы за ухо, с гордостью показывая свое красивое, покрытое шрамами лицо. — Один за другим.
Амо поднял на нее взгляд, его глаза путешествовали по ее шрамам, видя, как она изменилась. Она изменилась.
Это был момент. Момент, когда она сделает свой окончательный выбор раз и навсегда.
— Я влюбилась в Луку не потому, что он похитил меня. Я полюбила его, потому что... он освободил меня.
Крепкий кулак Амо разжался. Сердечная боль все еще была там, но тот маленький кусочек надежды в его глазах разбился до такой степени, что надежда исчезла. Он не знал, что хуже: иметь хоть какую-то надежду или не иметь ее вовсе.
— Прощай, Хлоя, — сказал он окончательно, непроизносимыми словами давая понять, что их дружба окончена.
У нее разрывалось сердце, когда она видела, как он ее заканчивает, но она понимала, какую боль причиняет ему даже взгляд на нее.
— Прощай, Амо.
Амо повернулся, снова столкнувшись лицом к лицу с пугающим Лукой.
Она на мгновение затаила дыхание, надеясь, что он послушает ее мольбы и ничего не сделает.
Лука продолжал смотреть на застывшего Амо, пока тот не прошел мимо него, задев его плечом.
— Возвращайся к работе, солдат.
Спасибо. Хлоя затаила дыхание, когда Лука подошел к ней и взял ее за руку. Она прижалась к нему, позволяя ему взять на себя ее вес, пока они шли к своей квартире. К тому времени, как он закрыл за ними дверь, она прижалась к нему, всхлипывая.
Отнеся ее наверх, в кровать, он позволил ей плакать у него на груди, проводя нежными пальцами по ее спине и кружась по ее черным волосам.
Когда слезы перестали литься, она прошептала в комнату:
— Почему такое ощущение, что он умер?
— В каком-то смысле он умер, — с сожалением сказал он ей. — Но он возродится, когда найдет свое новое предназначение.
Хлоя подняла свои серые глаза на его сине-зеленые.
— Это случается с каждым сотворенным человеком однажды. Я думал, что это случилось со мной, когда я впервые стал сотворенным, потом когда умерла моя мать, а потом когда я впервые увидела тебя. Но это тоже произошло не тогда.
— Когда это случилось? — спросила она, когда он не продолжил.
Лука провел пальцем по ее шраму.
— Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу, но не сегодня, дорогая.
Она прижалась к нему, позволяя Луке исцелить ее разбитое сердце.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, дорогая. — Закрутив прядь ее волос, он опустил их, чтобы прижать ее к себе. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше? Я могу приготовить тебе что-нибудь.
На ее губах появилась медленная улыбка. Подняв голову, она игриво посмотрела ему в глаза.
— Что-нибудь?
***
Лука пристально посмотрел в глаза двум парням, стоявшим перед ним, - будущему этой семьи. Он затянулся сигаретой, давая концу ярко догореть:
— Вы двое у меня в долгу.
Неро и Винсент резко кивнули головами.
— У нас троих одна и та же проблема. — Он стряхнул пепел в поднос.
— Какая? — спросил Винсент.
Изумрудные глаза Неро сузились, точно зная, что это было:
— Наши женщины не итальянки.
Лука улыбнулся, видя, как крутятся колесики в их головах.
— Они поставят тебе ультиматум: они заставят тебя выбирать между семьей и твоей девушкой. Наши отцы делали это с другими людьми, которые обладали меньшей властью, чем мы, и в конце концов они заставят нас сделать выбор.
Неро и Винсент сжали челюсти, зная, что это правда.
Он видел, как эти два человека разрывались: один из них жил и дышал семьей Карузо, а другой нашел настоящую любовь. Заставить мужчину сделать выбор подобным образом - это, несомненно, убьет его, независимо от выбора.
— Я дал вам обоим девушку вашей мечты, а взамен вы выберете их, когда придется принимать решение. — На его лице заиграл злой огонек. — Как и я: тогда будущее Карузо будет разрушено.
Неро усмехнулся:
— Значит, ты перевернешь все и поставишь им ультиматум?
— Ультиматум с единственным выбором, с которым они смогут жить.
— Спасибо тебе, гребаный Бог. Я ждал того дня, когда ты, наконец, расправишься с моим отцом, — начал молиться Винсент, слеза, казалось, вот-вот скатится по его щеке. — И что еще лучше... Я помогу тебе сделать это.
Лука уставился на белокурого болвана, который, к счастью, хотя бы выглядел хорошо.
— Если ты думаешь, что будешь моим консильери, то ты - дерьмо.
Не повезло.
— Я буду твоим консильери, — добавила Мария, улыбаясь, листая журнал и постукивая каблуками.
Винсент насмешливо сказал:
— Как будто он выберет тебя, а не меня.
— Я бы выбрал тебя. — сказал он с уверенностью, уязвив гордость своего красавчика.
— При одном условии. — Мария улыбнулась. — Я не должна быть с мужчиной итальянской крови.
Затянувшись, он выпустил дым в ее сторону:
— Нет.
Ее дорогой каблук перестал стучать по земле:
— Посмотрим.
Сорок восемь
Это моя последняя цель
Максвелл налил еще одну щедрую порцию ликера в свой стакан. Он даже не смотрел, что пьет. Пока это давало ему достаточный кайф, чтобы спрятаться от жалкого беспорядка, который он устроил в своей жизни, это не имело значения.
Ему давно следовало пустить себе пулю в лоб, но он был слишком труслив. Он также мог бы развестись со своей стервой женой и не заботиться о политической власти, которой он наслаждался последние несколько лет.
— Максвелл? — Резкий женский голос заставил его поднять голову от стола, на который он облокотился.
— Что? — Он попытался сфокусировать взгляд на своей жене, когда она вошла в его кабинет. Чертова сука.
— Время ужинать?
Элейн скривила губы в презрении.
— Мы ужинали четыре часа назад.
Максвелл попытался вспомнить, что он ел, но ничего не вспомнил.
— Я еще не готов ко сну. Ты иди.
— Не льсти себе. Мне все равно, когда ты ляжешь спать.
— Тогда чего ты хочешь? — Максвелл потянулся за своим стаканом, но обнаружил, что он пуст. Он начал искать бутылку ликера, прищурив глаза, оглядывая свой стол, но не нашел ее. Тогда он поискал, где он, должно быть, оставил ее после того, как наполнил свой стакан.
— Максвелл, удели мне секундочку внимания. —
