фасаду лавки шёл довольно низкий балкон, на который такой ловкий и смелый парень, каким Аврелий был в юности, забрался бы без труда.
Чувствуя себя Одиссеем, штурмующим утёс, сенатор подпрыгнул, желая ухватиться за ограду балкона, но упал и сильно ударился. Это напомнило ему, что, несмотря на постоянные физические упражнения, его былая ловкость осталась лишь в далёких воспоминаниях.
И всё же, решив добиться своего, патриций снял тогу, присел и, сильно оттолкнувшись, снова подпрыгнул. На этот раз он лишь коснулся пальцами балюстрады.
С третьей попытки ему удалось ухватиться за деревянную балку и, с усилием подтянувшись, забраться на балкон.
Плотно закрытые окна оказались бы непреодолимой преградой для человека, не дружившего много лет с Кастором и не перенявшего у него далеко не праведные, но, несомненно, полезные приёмы: ставня мягко уступила, и патриций вскоре оказался в комнате.
Должно быть, он попал в каморку какого-то слуги, решил Аврелий при виде скудной обстановки. Работники Токула жили на втором этаже, а Мелос, напротив, под самой крышей. У стены стояла стремянка, а на потолке виднелся люк. Аврелий поднялся по лестнице, надеясь, что она выдержит его вес, и заглянул внутрь.
Увидев босоногую девушку, садящую на соломенной подстилке и играющую с котёнком, Аврелий радостно рассмеялся.
— Боги Олимпа! — вскричала Эбе при виде головы сенатора, появившейся из отверстия в полу.
— Тише, я пришёл увести тебя отсюда! — сказал Аврелий, выбираясь из люка.
Но когда собираешься кого-то спасти, всегда лучше поначалу спросить разрешения: девушка вовсе не собиралась бросаться на шею своему освободителю, а закричала что есть мочи.
— Оставь меня! Я здесь прячусь, иначе меня арестуют.
— О чём это ты? — удивился сенатор, а темнокожая девушка на соломе съёжилась от страха в комочек и расплакалась.
— Пожар! Я ушла из дома, не послушавшись хозяйку!
— Когда ушла? — с волнением спросил Аврелий.
— Как только кирия вышла…
«Значит, задолго до пожара», — огорчился патриций, потому Что растаяла, возможно, последняя надежда на показания свидетеля. Убийца не расплатится, но, по крайней мере, девушка жива…
— Глафира тебе ничего не сделает, напротив, будет счастлива видеть тебя! — попытался успокоить её патриций. — А теперь идём со мной. Здесь ты в опасности;
— А как же Мелос?
— Предупредим его потом. Возьми котёнка. Надо как можно быстрее выбраться отсюда, — поторопил Аврелий, подводя девушку к люку.
— Подожди, возьму обувь и игрушку для котёнка, он слепой, но всё узнаёт по запаху, — сказала Эбе и подняла с пола шнурок, с которым тот только что играл.
Аврелий и Эбе спустились по стремянке и молча, в полной тишине, прошли через комнаты мастеров. Лишь бы никто не услышал, как Эбе звала на помощь, подумал патриций, глядя с лестницы вниз. Там никого не было. Сейчас они спустятся на первый этаж и выйдут через главный вход…
До двери оставался всего шаг, как вдруг Аврелий уловил какой-то лёгкий шорох. Мгновение спустя деревянный молоток, которым мастера отбивают золотую фольгу, пролетел над его головой и ударился о стену.
Аврелий резко обернулся и бросился на нападавшего, и через мгновение уже крепко сжимал того за горло.
— Ну вот мы и встретились, Токул! — прорычал сенатор.
Ювелир попытался было что-то сказать, но не мог, так сильно патриций сдавливал ему горло. Наконец Аврелий ослабил хватку, однако не отпускал противника.
— О Плутон, бог золота! Что ты делаешь в моём доме, Публий Аврелий? — прохрипел Токул. — Я принял тебя за вора!
— Ищу убийцу!
— Но ведь не меня же?
— А почему бы и нет? Кто ещё может вернуться на место преступления? Кому ещё нужно спрятать плащ и кинжал? Кого мог шантажировать твой брат как пособника Квинта Цепиона? Кто знал, что Антоний пойдёт к Глафире, прежде чем отправится на свидание? Кто не может объяснить, где он был в тот день, когда случился пожар? Кто, наконец, держал Эбе в плену тут, на чердаке, чтобы она не стала свидетельницей? — завершил свой монолог Аврелий, ожидая ответа.
Девушка, которая молча присутствовала при том, как сенатор обвинял ювелира, казалось, вдруг очнулась и потянула патриция за тунику.
— Знаешь, а меня здесь никто не удерживал. Я просто пряталась, потому что боялась, что стражи порядка отправят меня в тюрьму!
— Так значит, не Токул держал тебя тут взаперти? Мелос, выходит…
— Нет, нет, он тут ни при чём… Мы с ним…
— Я понял. И что же дальше? — потребовал патриций, теряя терпение.
— Глафира хотела научить меня всему, что должна уметь куртизанка, и ей не понравилось бы, что я встречаюсь с таким бедным юношей, поэтому мы виделись тайком. Я как раз была тут, когда вспыхнул пожар, и побоялась вернуться домой…
— Короче, может, объясните мне, что вы тут делали в моей мастерской? Ты едва не задушил меня! — воскликнул ювелир, потирая горло.
— А ты почему не у Капитолия? — в свою очередь задал вопрос Аврелий.
— Я выполнил свой гражданский долг, спокойно посидев на трибуне до возложения венка. А потом, когда все радовались и аплодировали, подумал, что праздновать сегодня может не только полководец, но и кое-кто ещё. Воры, например! Весь город высыпал на виа Сакра, оставив свои дома, по сути, без присмотра. А поскольку здесь у меня хранится в золоте целое состояние, я решил прийти и посмотреть, всё ли в порядке: сенатор или нет, неважно кто, но я не желаю, чтобы меня обворовывали!
— Не пытайся обмануть меня, Токул! Я уверен, что это ты втянул Антония в заговор, заставив его помочь тебе переплавить сокровище, а не наоборот, как тебе хотелось убедить меня! Заговорщики уж точно не доверились бы такому растяпе, как твой брат!
— А если бы и так, что это изменит? — холодно спросил Токул.
— Многое. У Антония был бы двойной повод шантажировать тебя, а у тебя повод избавиться от него.
— Конечно, мой брат пытался подставить меня, но не получилось! Как ты хорошо знаешь, я человек осмотрительный и многие годы готовился к любым неожиданностям как раз потому, что предвидел, что дорогой Феликс попытается шантажировать меня. Я аккуратно собрал документы намного
