Ашхабада позвонила его сестренка Мяхри джан. А к ним звонили из Казанджика. Его мать уже выехала в эту сторону на машине.
– Как его состояние?
– Из больницы сообщили, что он в очень тяжелом состоянии. – Ходжа решил не говорить всей правды, чтобы до смерти не перепугать мать и брата, оставить им крохотную надежду, хотя звонившие просили их забрать тело погибшего.
Поняв, что случилось самое страшное, Хасар почувствовал, как по телу его пробежал ток.
Зашумело в голове, уши перестали слышать. Мысль о том, что его сын, его любимый Арслан, погиб, заставила его задрожать всем телом. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не зарыдать во весь голос.
Немного успокоившись, Ходжа занялся поисками родственников и друзей, которые бы вместе с ним поехали за Арсланом. Первым делом он позвонил младшему брату своей жены.
Когда на том конце провода подняли трубку, он сразу же представился: «Нияз, это я!»
– У вас все хорошо?
– Нет, не хорошо. Слушай меня! – решительно произнес он, давая понять, что спешит. – Ты оденься и срочно приезжай к нам, мы уже готовы тронуться в путь… Не забудь захватить водительское удостоверение, машину вести придется тебе. Свою машину ты не бери. На моей и Хасара машине поедем в Казанджик!..
Во втором доме, куда позвонил Ходжа, никто не поднял трубку. Подумав о том, что они на ночь отключают телефон, чтобы никто не беспокоил, Ходжа рассердился на двоюродного брата.
– Ну что они за люди такие! Зачем надо телефон отключать!
Разбуженный сосед быстро оделся и пришел к ним. Теперь путников стало четверо. Они уже открывали ворота, когда из дома вышла мать:
– Заверните в Небитдаг и возьмите с собой одного из дядь! – напомнила сыновьям о своих родственниках.
Хасар с братом сели в его машину, ее вел Ходжа. Они ехали молча, и вид у них был такой, будто они только что поссорились.
Все струны души были натянуты до предела, в голове были только мысли об Арслане, о его тяжелом состоянии. Уже начало светать, но все вокруг, особенно в тех местах, куда не доставал свет фонарей, находилось во власти тьмы, деревья и дома казались перевернутыми и похожими на миражи, тихо плывущие в ночи.
Пока ехали по городу, машины иогда сбавляли скорость и ехали тихим ходом. Улицы были пустынны, люди все еще находились во власти сладкого предутреннего сна. В такую пору выехать из дома человек может только по нужде, тем более не хочется покидать теплого дома в такое холодное время года.
Когда выехали из города, они словно опять оказались в ночи. Машины, почувствовав простор, прибавили скорость. Сейчас они были похожи на людей, спешивших к тому месту, где Арслан, ехавший из Ашхабада к отцу в Красноводск, попал в аварию и перевернулся на своей машине, чтобы опередить его и забрать с собой прежде, чем он окажется на этом гиблом месте.
Еще через какое-то время Хасар вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, и опустил стекло со своей стороны. Тотчас же с улицы ворвался холодный воздух и стал биться по стенам кабины, как попавшая в клетку птица. Влажный воздух был пропитан терпким запахом растущей в этих местах полыни.
Воздух постепенно начал сереть, и ночь вынужденно уступила место нарождающемуся дню.
Состояние Ходжа было не лучше, чем у его брата, стиснув зубы, он молчал и неотрывно смотрел на дорогу. Он размышлял о несчастьях, свалившихся на голову его брата в последнее время, и считал это закономерным. Все его беды были следствием разлада в его семье, и неизвестно, когда все это закончится. Больше всего Ходжа расстраивался из-за того, что ничем не может помочь брату, и эта мысль угнетала его.
Он видел Арслана юношей в расцвете сил и думал: «Это ты должен был хоронить нас, а вон ведь как все повернулось, мы едем, чтобы забрать твое тело!» Он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать, глотал слезы и давил рвущийся из груди стон.
Машины мчались по заснеженной дороге, обгоняя друг друга, чтобы как можно скорее добраться до места.
Небо над серым полем снова превратилось в белый купол. Снова появились снежинки, которые парили в воздухе, словно белые пушинки, оторвавшиеся от небесной подушки. Почва под колесами машины примерзла и хрустела, как под подошвой сапог, топчущих сухие ветки.
На подъезде к Джебелу Ходжа увидел в зеркале заднего обзора две машины, догоняющие их на большой скорости.
Задние, увидев, что передние машины обратили на них внимание, стали часто мигать фарами, давая понять, что у них есть какое-то сообщение.
Ходжа снизил скорость, чтобы узнать, что за сообщение приготовили им задние машины, и взял немного в сторону. В это время задние машины догнали их и поравнялись с ними.
Это были родственники Хасара, спешно последовавшие за ним сразу же, как только узнали о его отъезде, чтобы в трудную минуту быть рядом.
Неожиданное появление родственников вызвало у
Хасара прилив благодарности, он почувствовал себя так, будто его взяли под защиту. Губы его задрожали, он снова расстроился и едва сдерживал слезы. Пока брат разговаривал с ними, он безучастно смотрел по сторонам, стараясь не выдать своего состояния, а потом и вовсе отошел в сторонку.
Хасар походил немного, разминая затекшие ноги, и вернулся к машине. В это время Ходжа и другие родственники, поливая друг другу из баклажек, умывали руки и лица, отгоняя от себя последние остатки ночного сна.
Хасар тоже умылся холодной водой, которая освежила его и привела в чувство.
А через некоторое время они въезжали в Небитдаг, но уже на четырех машинах, хотя из Красноводска выезжали на двух.
* * *
Они уже приближались к Казанджику, к тому месту, где в сентябре 1975 года были расстреляны три поэта, а Хасару сказали, что и Арслан разбился примерно там же. Из трех убитых поэтов Хасару был знаком только Курбанназар, и он представлял себе, как бы он сейчас встретил его здесь живым и невредимым.
Курбанназар был уже широко известным поэтом, когда Хасар учился на начальных курсах медицинского института.
Однажды поэт с несколькими своими коллегами пришел на встречу в институт. С того времени Хасар помнит неординарную внешность этого поэта: он был высок и строен, а его красивые глаза небесно-голубого цвета излучали какой-то особый свет. Он стоял в центре зала и, уставившись в одну точку и размахивая рукой, вдохновенно читал стихи, втягивая всех вокруг в орбиту своего поэтического мира и заставляя забыть обо всем на свете.
В тот
