смерти. Но именно туда и лежал их путь.
— Нам бы попутку поймать, — Актёр посмотрел по сторонам — редкие машины ехали к границе, обратно же — ни одной. Он сверился с навигатором — связи не было, но в памяти устройства карта работала прекрасно. Пешком они доберутся до базы, дай бог, к ночи. А за это время турки дойдут до самого Севана. Гюмри уже будет окружён и, скорее всего, взят. Ситуация хуже некуда…
— Слышь, нам бы с дороги уйти.
Рыжий кивнул вправо — туда, где должны были быть турки, если бы решили наступать в чистое поле, а не на ключевой город.
Воздух подрагивал от далёких взрывов и канонады, а среди непрекращающегося гула послышался нарастающий шум, знакомый до дрожи. Актёр поднял глаза в небо, выискивая маленькие серые точки.
— Так, все на обочину, быстро!
Он вытолкал Рин с дороги в сырую канаву, заросшую густой пожелтевшей травой и прижал к земле. — Лежи и не высовывайся! Парни, воздух!
Ваха и Рыжий уже спускались вниз, скидывая с себя рюкзаки — с воздуха они были хорошо видны даже издалека. А тем временем гул нарастал, они увидели две серые точки у нижней кромки облаков, быстро летевшие вглубь территории Армении.
— Штурмовики, — Ваха со злостью ударил по земле. — Ненавижу…
Рин проследила взглядом за двумя пятнышками в небе — они заложили вираж и вскоре промчались прямо над ними, завершая круг. Шум двигателей самолётов, заложивший уши, заставлял всё внутри вибрировать и сжиматься. Она знала, что будет дальше.
Пара поднялась выше, почти касаясь кромки облаков, и вновь пошла на снижение. Резко, под приличным углом, самолёты вошли в пикирование, за ними протянулись длинные серо-коричневые дымовые шлейфы. Она заворожено наблюдала, как штурмовики, вырвавшись из дымного следа, ушли в сторону на ещё один круг, а через несколько секунд до них дошел протяжный звук «бр-рр-рр-т» — залп ракет по цели…
Земля под ногами содрогнулась, через несколько мгновений они услышали далёкие, приглушённые хлопки — один сразу за другим, как канонада. Вдали показался поднимающийся в небо столб дыма от попаданий ракет, а потом — яркая вспышка с последовавшим за ней мощным взрывом. Похоже, попали в склад боеприпасов.
Девушка вжалась в землю, прижимая к груди холодеющую ладонь — прямо здесь и сейчас шла война, и где-то там, вдали, только что умерли люди. Смерть ещё никогда не была к ней так близка. Если сейчас один из пилотов посмотрит вниз и увидит четыре ярких пятнышка у дороги, если войдёт в такое же пике и даст ещё один залп — им не спастись. Она даже понять не успеет, что произошло — вспышка, грохот, и всё.
Вдали снова громыхнуло, воздух сотрясся, заставляя что-то в груди дрожать в унисон с ним. Всё внутри сжалось — ей даже почудился запах гари, копоти и поднятой в воздух земли. Самолеты вновь прошли над их головами, заходя на очередной круг — ещё один заход на цель. Она втянула голову в плечи: сейчас снова будут стрелять.
Откуда-то с земли, издалека, навстречу штурмовикам с пугающей быстротой протянулись белёсые ниточки от ракетных двигателей, оборвавшись на полпути. Через пару мгновений те снова дали залп и спешно отвалили в сторону, выбрасывая яркие, как фейерверки, огни, — тепловые ловушки. Возле одного из самолетов что-то вспыхнуло, машина загорелась и начала плавно снижаться.
— Достали гада!.. — воскликнул Ваха и злобно выругался, сплюнув на землю. Самолеты прошли обратно к границе в стороне от них, дымящийся штурмовик медленно сносило влево — наверное, пилот изо всех сил хотел спасти машину и дотянуть до аэродрома, раз до сих пор не катапультировался. Или понимал, что прыгни он над территорией врага, в живых его точно не оставят — жить хотелось каждому. Особенно тем, кто пришёл побеждать.
Рыжий скинул рюкзак и пополз выше по склону, выбираясь на дорогу. Замерев на несколько секунд, посмотрел вслед ушедшим самолётам — и повернулся к группе.
— Свалился всё-таки, ублюдок, — он неприятно оскалился. — Не дотянул!
Актёр с хмурым видом полез к нему и поозирался по сторонам, вглядываясь вдаль. И к лучшему, что самолет упал не в тылу армян — турки точно послали бы за ним вертолёт, или пошли бы в атаку, чтобы отвлечь внимание. А так — у них был шанс выскользнуть и уйти незамеченными.
— Кажется, машина… поднимаемся, попутка!
Оба спешно спустились к брошенным рюкзакам. Рин накинула лямки на плечи и, неуклюже перевернувшись, поползла вверх, к дороге. Актёр был прав — вдали виднелся несущийся на всех парах автомобиль, поблескивая единственной целой фарой. Взглянув на девушку, Рыжий подошёл ближе.
— Вытрись хоть немного, вся в грязи, — он потер рукавом её щеку и отряхнул спутавшиеся, засаленные волосы. Она уже и забыла, когда последний раз мылась. Наверное, ей должно было быть стыдно за свой вид — но сейчас она лишь безразлично вытерла лицо и оправилась. Вытряхнув из кармана крошки грузинского хлеба, Рин встала рядом с остальными — машина была всё ближе, Актёр пошёл ей навстречу.
— Эй, сто-о-ой! — он замахал руками водителю. Тот попытался его объехать, сбавив скорость, но едва не скатился в кювет — машина вильнула и со скрипом тормозов залезла одним колесом на крутую обочину, садясь на днище. Из-за руля вылез раскрасневшийся и разъярённый водитель — мужик лет тридцати на вид, и, осыпая Актера отборной бранью на армянском, налетел на него с кулаками.
Одного хорошего шлепка хватило, чтобы привести его в чувство — от оплеухи он упал на одно колено и, схватившись за скулу, с обидой посмотрел на невесть откуда взявшихся незнакомцев.
— Ну что, очухался?
— Русский? — водитель выпучил глаза и покосился на стоявших за его спиной двух мужиков и девушку. Актер кивнул. — Да, да. Ты в Гюмри едешь?
Мужчина криво улыбнулся, обнажая зубы — один был выбит, — и коротко кивнул. — В Кети! Жена, у меня вся семья там!
— Так это ж по пути! — он помог водителю подняться и по-дружески похлопал его по плечу. — Подвези нас, а? Родня у нас там, а своих бросать нельзя, понимаешь же…
Тот энергично покивал и снова посмотрел на подозрительную компанию — трое мужиков и совсем ещё молодая девчонка. Пожевав губу, армянин дернул плечом. — Там опасно, нельзя вам туда. Стреляют уже часа четыре, всё горит…
Он махнул вдаль, в сторону Гюмри — на горизонте виднелось только тёмно-серое облако, поднимавшееся к небу. Город горел, чадя, как восковая свечка. Конечно же, он был прав — никто в здравом уме не сунется туда, где больше
