Темновласка испуганно оглянулась на мой крик, перевела взгляд на крышу…
— О господи!
Еще одна часть конструкции рухнула. Я выругался и застонал, забирая остатки силы из родового источника. Ноги подкосились, я рухнул коленями на стекольную крошку, но сейчас даже не почувствовал боли. Меня разрывало изнутри — источник словно наказывал за неразумное распределение сил.
Кто-то из ребят присоединился, попытался укрепить, остановить падение…
И в этот момент надо всем пространством двора навис плотный темный, почти черный барьер. Словно плотный дым с золотыми и серебряными проблесками — как молнии и звезды на ночном небосводе. Меня накрыло мощнейшей волной силы — такой, что даже не снилась и моему источнику. Я покачнулся, кто-то придержал меня за плечи.
— Император… Явил силу Камня… — прошептала темновласка, вцепившись руками в мое плечо. — Храни господь государя.
— Первый ранг… — шепнули позади. — Вот он какой… Впервые вижу своими глазами.
Так вот как он выглядел, загадочный первый ранг Благодати. Черный. Хотя от императора другого я не ожидал.
У меня все расплывалось перед глазами, я с трудом мог сфокусироваться, но успел заметить, как император вышел на балкон, вскинул руки — и черное облако барьера начало сгущаться, крутиться, заворачиваться и стало еще плотнее. Крыша рухнула, но удержалась в воздухе благодаря невероятной мощи барьера.
Во дворе резко потемнело, словно наступили густые сумерки. Кто-то зажег «Жар-птицы» для освещения. Всюду крики боли и ужаса, хруст стекла под ногами, запахи гари и крови.
Государь устало оперся обеими руками о борт балкона.
— Выводите людей! — крикнул он. — Я спускаюсь к раненым.
Мы с темновлаской переглянулись.
— Соколов, Михаил, — представился я.
— Анна Лопухина, — отозвалась девушка. — Благодарю за помощь, ваше сиятельство.
Ого! Княжна…
— Взаимно благодарен.
Она помогла мне подняться и уставилась на мои колени.
— Вы поранились. Нужно вытащить осколки.
— Потом, ваше сиятельство, — отмахнулся я. — Это несерьезная рана. Нужно помочь тем, кого задело сильнее. Справитесь?
Она кивнула.
— Да, я будущий лекарь.
Я бросился проверить, уцелели ли Ирэн и Поля. Девушки нашлись под сводами галереи. Поля притащила братьев, и сейчас Сперанские возились с ее ранами.
— Матильда… С ней все в порядке?
— Думаю, да. Ее не должно было задеть, — ответил я. — Что с лицом?
Ирэн повернулась ко мне раненой стороной. Даже в не особо ярком свете огонька «Жар-птицы» я видел, что ей досталось крепко. Вся правая сторона пропорота вертикальным шрамом.
— Я не успела… усилить…
— Жива — уже хорошо. А лицо подлатаем, — отозвался Коля. — Миш, надо выводить дам отсюда.
Я кивнул. Но добраться до выхода из двора мы не успели.
Император в сопровождении охраны и части свиты появился во дворе лично. Заметив его, даже раненые попытались преклонить колени. Охваченный черным с исками дымом «Берегини», государь, казалось, стал еще величественнее. От него исходила не просто сила — мощь, обуздать которую, мог, вероятно, только правитель.
Я преклонил колени, тихо зашипев от боли. Осколки стекла впились еще сильнее, но я терпел. Государь жестом велел всем подняться. Мельком глянул наверх — барьер намертво удерживал обломки конструкции. А затем император, к моему удивлению, подошел к первому раненому. Кто-то из свиты попытался предостеречь его, но государь лишь коротко мотнул головой и положил руки на обезображенную грудь истекавшего кровью юноши.
— Его императорское величество… лечит сам? — нервно сглотнула Ирэн. — Но ему опасно здесь находиться! Что если…
Словно услышав ее слова, Алексей Константинович поднял на нее глаза и печально улыбнулся.
— Кем я буду, если брошу своих верных подданных в беде, ваше благородие? — спросил он. — Если бы мы сбежали, оставив юных дворян и их сопровождающих в беде, то оправдали бы все слова, что кричали эти террористы. Нужно помочь всем этим несчастным до прибытия врачей. И я буду признателен за ваше содействие.
Государь поднялся и медленно подошел к следующему. Члены его свиты рассредоточились и тоже принялись колдовать над ранами тяжелых.
Во двор наконец-то прорвалась Матильда. Поклонившись императору, она двинулась не к нам, а к группе молчаливых людей в штатском. Те поприветствовали ее короткими кивками. Я заметил, что они стояли над телами террористов — все пятеро упали. И наверняка погибли.
Хотя стоп. Мне показалось, один — вернее, одна из них пошевелилась.
— Побудь здесь, — сказал я Ирэн. — Если сможешь, помоги раненым. Я сейчас приду.
Моя спутница кивнула, но по ее виду я бы не сказал, что сейчас она была способна как-то толково помочь. Я же направился к Матильде.
Подойдя ближе, я рассмотрел еще живую террористку, и меня словно молнией пронзило. Я же видел ее — она ходила по двору и галереям, была одета как «секретарша». Раздавала визитки, общалась с абитуриентами. Она хорошо мне запомнилась, потому что явно чувствовала себя как рыба в воде, и я еще тогда ей позавидовал — она словно хорошо знала большую часть прибывших на церемонию.
Неужели террористы замаскировались под секретарей?
— Все целы? — Матильда заметила меня, отошла от группы и приблизилась ко мне. — Ирэн в порядке?
— Поцарапало, но ничего смертельного.
— Слава богу.
— Ваши бывшие коллеги? — Кивнул я на группу в штатском.
— Да.
— Почему не предотвратили?
— Это сейчас и пытаются выяснить. Произошло что-то странное. Скоро здесь будет Корф.
— Это наш криволицый знакомый, нутром чую.
Матильда с неудовольствием на меня покосилась.
— Радамант — не единственный, кому не нравится привилегия аристократии на использование Осколков. Куда больше меня беспокоит то, что его императорское величество, кажется, не осознает всей серьезности ситуации.
Я пожал плечами.
— Думаю, осознает. Но, соглашусь, повел себя неожиданно.
— Алексей Константинович — очень добрый государь, — едва слышным шепотом отозвалась баронесса. — Боюсь, слишком добрый для времени, в котором мы живем…
Я с опаской покосился на императора. Он словно чувствовал обращенные на него взгляды. Поднял голову, оторвал руки от очередного больного и в упор на меня уставился.
«Подойдите, юноша» — донесся в моей голове приятный мягкий голос. Голос самого императора. И сопротивляться этому зову было невозможно. Ноги сами понесли меня к нему.
