напротив приземистого бетонного здания и коротко махнув в сторону входа, поспешил удалиться по своим делам.
Внутри всё было по-армейски просто, а дежурный сержант у входа сразу уставился на меня.
— Добрый вечер. — сказал я, подойдя к нему. — Я прибыл в распоряжение части и готов к несению службы.
— Ваши документы.
Когда я протянул их ему, сержант поднял на меня квадратные глаза и тут же схватился за телефон. А я лишь спокойно стоял и ждал развития событий…
— Ваше благородие! — почти прогремел сержант в трубку. — Тут прибыл новобранец… Нет по решению полевого суда… Да… Некий Леонов. Как вы говорите?… Да, верно… Алексей Фёдорович Леонов… Не могу знать, ваше благородие!.. Да-да, жду.
После чего сержант указал мне на стул и сел, начав пристально буравить меня взглядом так, будто дырочку хотел во мне выжечь глазами.
Не знаю сколько мы так играли в гляделки, но через какое-то время вошёл статный майор, который сразу направился ко мне. Сержант подскочил, отдавая честь, а после команды «вольно», выдохнул и чуть ли не киселём размазался по стулу.
— Леонов, я полагаю?
Предо мной предстал высокий и мощный мужчина, с широкими плечами и глубокими глазами, которые выражали решимость и не дюжий военный опыт. Плотная фигура и грубые контуры лица сразу указывали в нём физика с отличной физподготовкой.
— Так точно! Прибыл для несения службы. — ответил я.
Он пристально посмотрел мне в глаза, будто хотел убедиться в чём-то, потом взял бумаги и бегло пробежался по ним.
— Так-так, а ну ка пойдём в мой кабинет.
Переступив порог, мы оказались в просторном и освещенном помещении, явственно намекающем о дисциплине и воинской доблести его хозяина. Стены кабинета увешаны картами, показывающими стратегические опорные пункты вокруг части.
В центре кабинета находится массивный деревянный стол, покрытый карминовым покровом, сотканным из странных чешуй ящеров. Вокруг примерно такие же стулья, а в углу, неподалёку от кресла владельца кабинета, стоял массивный сейф из тёмного материала, скорее похожего на чёрный камень.
На столе лишь минималистично стоял армейский телефон, да огромный монитор, показывающий разломную активность в режиме реального времени.
Он уселся в кресло, и жестом указал мне на занять стул напротив.
— Ты сын Фёдора Васильевича Леонова?
— Да.
Он побарабанил мощными пальцами по столу.
— Князя Леонова? — уточнил он.
— Совершенно верно.
— Родовой нож есть?
— Да.
— Показывай.
Я без зазрения совести достал нож из хранилища, а тот сразу же залился синеватым свечением в моих руках.
— Хм, точно Леонов, тогда уже понятна причина твоего попадания сюда. И что ты (он особенно выделил это слово) отчудил?
— Не дал смешивать имя отца с грязью. — коротко ответил я.
На что он только ухмыльнулся.
— Ладно, — тут он тяжело вздохнул. — По решению суда ты этапирован сюда за драку. Не буду спрашивать, каким именно образом ты добрался сам на своих двоих. — он нахмурился и сверкнул глазами. — но по разнарядке ты обязан поступить в отделение для перевоспитания. Вот только если я тебя туда помещу, чую ты тут на уши всю часть поставишь и империя лишится последнего Леонова. — он немного помолчал, глядя на меня исподлобья, потом продолжил. — Я готов дать тебе шанс, в память о твоём отце, но учти будет непросто, а любая драка и ты будешь переведён к тем охламонам!
Я коротко кивнул, а он для проформы побуравив меня взглядом вызвал того самого сержанта со входа.
— Сеня, отправь рядового Леонова в корпус «А» к гаммам.
— Так точно ваше благородие! — сказал тот и опять скосился на меня, только теперь как-то растерянно-непонимающе. — Разрешите идти?
— Идите.
Выйдя из здания, сержант сразу свернул к неприметной постройке. Там меня официально оформили, забрали документы из суда и выдали магнитную карту с моим фото. А дальше мы направились в казарму и по дороге туда сержант постоянно оборачивался, толи боясь, что я ударю ему в спину, толи сбегу или невзначай испарюсь.
Я же шёл уверенной походкой, осматривая всё вокруг. На глаза мне попались учебный центр, вертолётная площадка, медблок и оружейная. Отдельно стоял тир, где случайным образом кружились механические муляжи чудовищ, а парочка солдат в экзокостюмах слаженно махала громадными тесаками в тренировочной битве, при этом лихо отсекая тянущиеся к ним железные щупальца.
«Корпус „А“», прочитал я при входе в устрашающе раскрашенное здание. Сержант толкнул массивную дверь с идеально выкрашенной поверхностью, и мы оказались в ультрасовременном комплексе, рассчитанном на взвод. Помещение было поделено на блоки, в которых разместились отделения, обозначенные по буквам греческого алфавита.
— Группа гамма, смирно! — скомандовал сержант, зайдя в помещение с соответствующий литерой. — это рядовой Леонов.
Я вошел внутрь и увидел несколько ребят разной наружности и возраста, сидевших до этого за столом, а теперь они молча стояли, кажется, ожидая моего прихода. Я почувствовал на себе давящие взгляды этих безусловно сильных и искушенных бойцов. Кто-то молча скользнул по моему рукаву взглядом, задержавшись на жёлтой повязке.
— Вольно. — скомандовал сержант, — Крамер, ты назначаешься временным ответственным за него. Введи его в курс дел.
— Приветствую всех, — проговорил я с уверенностью в голосе. — Меня зовут Алексей Леонов.
Сержант ушёл, а молчание в комнате прервал один из парней, высокий и суровый шатен:
— Лёх, давай к нам н-на. Я Вова Крамер, н-на, морской флот!
А дальше он представил мне всю честную компанию.
— Это Гога, а там Юра и Серёга, на! Ещё Леха, Олег и Дэн. Титулов у нас считай, что нет, на! Перед смертью все равны, на! — и они все коротко гоготнули.
— Ты в костюме-то был⁈
— Неа, — честно ответил я.
— Опа на! Завтра же в рейд, а ну погнали на полигон, на!
* * *
Интермедия. Сурок, в одитель бобика
— Фух! Ну и денёк! — устало произнёс Виктор Суриков, больше известный в своей родной части как Витя Сурок. Сурок был уже не молод, и добрый десяток отпахал в батальоне тактического резерва, проведя его за баранкой такого же битого жизнью УАЗика.
А ещё на Вите висела сварливая жена, двое детей, да несколько кредитов, включая ипотеку за жильё. Имперская программа льгот для военных конечно многое облегчала, но цены на собственную крышу над головой после катаклизма всё равно ещё кусались. Нужно ли говорить, что настроение Сурка последние годы колебалось от плохого, до крайне плохого. От нервного срыва Витю спасало лишь одно…
— Чего ты там бурчишь? — супруга бросила на Сурка гневный взгляд, — И почему ты не можешь остаться с нами у мамы? Вот почему ты не можешь хоть денёк провести вместе с семьёй?
Мама… Пожалуй, тёща была той проблемой, которая могла затмить собой и
