Я сжато обрисовала ситуацию, слегка сгустив краски для пущей драматичности. Впрочем, история и без того выглядела весьма мутной. Все невесты профессора куда-то пропали. Проклятие или злой умысел – какая разница?
– Значит, Роуз грозит опасность? – проронил доктор, выслушав мой рассказ. – И вы ничего не предпринимаете!
– Что я могу предпринять? – вопросом на вопрос ответила я. – Роуз совершеннолетняя, она вправе сама решать, за кого выйти замуж.
– Вы могли бы рассказать ей.
– Думаете, она поверит?
– Нужно попытаться! – заявил он упрямо. – Мы должны что-то сделать.
Я спрятала улыбку. «Мы» звучало обнадеживающе.
– Вот именно, доктор.
Он вновь покраснел, уловив прозрачный намек.
– Спасибо за откровенность, мисс Райт. Кстати, я чуть не забыл. – Доктор вынул из кармана печально знакомый конверт. – Не знаете, кто это так развлекается?
О, нашего полку прибыло!
– Откуда мне знать? – протянула я неопределенно.
Доктор пожал плечами.
– Моя экономка, миссис Бромли, обмолвилась, что в «Ивах» получали подобные. – Он подумал и добавил: – По-моему, она отреагировала как-то странно.
– Неужели? – заинтересовалась я.
Доктор передернул плечами.
– Она заявила, что это ерунда, что не стоит обращать внимания и что тут многие такие письма получают, взять хотя бы вас. Вот я и подумал, вдруг это какой-то местный клуб?
– Жертв шантажа? – Я против воли улыбнулась. – Вы позволите мне показать письмо… одному хорошему человеку?
Я намеренно не упомянула полицию. Получая анонимки, многие боятся, что их секреты – настоящие или мнимые – станут известны общественности.
– Конечно, пожалуйста. – Он с готовностью отдал мне письмо и уточнил несколько смущенно: – Поймите меня правильно, здесь написана полная ерунда. Но люди моей профессии вынуждены заботиться о репутации.
– Я понимаю, – заверила я серьезно. – Сделаю все возможное, чтобы эта информация не стала достоянием публики.
– Спасибо. И вот еще что… Вы можете добиться, чтобы Роуз не давала ответа профессору хотя бы два-три дня? Я кое-что предпринял, но пока жду результата.
Я сгорала от любопытства, однако ясно было, что из доктора даже под пыткой не вырвать подробностей. Так что я сказала лишь:
– Постараюсь.
Он взглянул на часы и подхватил свой чемоданчик.
– Боюсь, мне нужно идти. До свидания!
– До свидания, доктор. – Я проследила, как он широко шагает к веранде, и пожаловалась: – Ободрять влюбленных определенно не мое амплуа.
– О да. – Чарльз затянулся сигаретой. Он явно все слышал. Впрочем, мы не пытались шептать. – Кстати, почему вы так настроены против профессора? Согласен, история с невестами выглядит странно, но у нее может быть невинное объяснение. В жизни всякое случается.
– Потому что не верю в чувства на пустом месте! – объяснила я раздраженно. – Нельзя за несколько дней настолько влюбиться.
Он смотрел на меня сквозь сигаретный дымок.
– Правда?
Я с досадой поморщилась.
– Ох, да перестаньте, Чарльз!
– Ни за что! – заявил он и отшвырнул сигарету. – Мы с вами знакомы не дольше, а мое сердце уже принадлежит вам, Мэри.
Чарльз улыбался, но черные глаза были серьезны.
– Надеюсь, его можно заложить в ломбард? – брякнула я и спохватилась: – Простите, неуместная шутка.
А он, запрокинув голову, расхохотался.
– Вы – потрясающая женщина!
И шагнул вперед с явным намерением вновь меня обнять.
– Не надо. – Я предупреждающе выставила ладонь. – Вы ставите меня в сложное положение, Чарльз.
Джоунс наверняка рыщет неподалеку, а язык у него без костей.
– Чем же? – поднял брови он. – Разговорами о чувствах?
– Чарльз, прошу вас.
– Хорошо, – легко согласился он. – Отложим до завтрашнего обеда. О чем бы вы хотели поговорить сейчас?
Я усмехнулась. Чарльз сумел подать все так, будто наше завтрашнее свидание – дело решенное.
– У меня к вам просьба.
– Что угодно, – заверил он, улыбаясь. – За поцелуй.
– Будем считать, что вы получили его авансом.
– Э, нет! Так не пойдет. Поцелуй – или я в этом не участвую.
– Ваша взяла, – вздохнула я притворно тяжело. – Завтра.
Глаза Чарльза вспыхнули.
– Договорились. Так о чем вы хотели попросить?
– Вы можете навести справки в Хиндустане? Насколько я понимаю, профессор часто там бывал.
Он тонко улыбнулся.
– Вы не намерены отступать? Хорошо, я сегодня же телеграфирую своему управляющему. А как продвигается ваше расследование? Или теперь вы обсуждаете его только с моим другом инспектором?
Я пропустила едкое «моим другом» мимо ушей и созналась со вздохом:
– Никаких подвижек. Были основания подозревать полковника и Родди Хьюза, но это ничего не дало. А что вы сами об этом думаете, Чарльз? Только начистоту.
– Ну, если начистоту… – Он криво улыбнулся. – Хелен была жесткой и безжалостной. Она любила только власть и своего сына, а на остальных ей было наплевать.
– Хотите сказать, вам безразлично ее убийство?
– Не совсем. Но я не могу осуждать убийцу. Вы знаете, что на Востоке этот яд зовут горькой смертью? Не за вкус, он почти неощутим. Просто в малых дозах это вещество заставляет вас вспомнить все свои мечты…
– А в больших – напоминает, что им никогда не осуществиться, – подхватила я. – Неудивительно, что у человека не выдерживает сердце.
Он кивнул.
– Вот именно. Так что, думаю, убийца ее ненавидел. Он хотел, чтобы жертва по-настоящему мучилась.
Я вздохнула.
– Не скажу, чтобы это что-то проясняло. Если отбросить мужа и сына, остаются подруга и викарий с сестрой. Кто из них мог ее ненавидеть? У профессора с сестрой не было возможности, а мы с Роуз, конечно, не в счет.
– Вы забываете обо мне, – напомнил Чарльз, усмехаясь. Казалось, это доставляло ему удовольствие.
– У вас нет мотива.
– Почему же? – возразил он. Рубин в его тюрбане бросал странные алые отблески в глубину темных глаз. – На самом деле у меня был самый веский из мотивов.
– Только не говорите, что леди Хэлкетт-Хьюз разбила вам сердце! – взмолилась я полушутя.
– Хуже: я ее родственник по отцу. Совсем дальний, конечно, но с ближними у Хэлкеттов негусто. Леди Присцилла – родня Хэлкеттов по женской линии, так что она не в счет. Остались только я и какой-то троюродный кузен, кажется, Оскар Бэйн. Он ближе меня в очереди наследования, но он давно болел, и я не слышал, чтобы у него были дети.
