Книга Первомайские мальчики - Евгений Бузни

Но однажды женщины разных ассоциаций поняли, что лозунги у них могут быть общими. Например, ни Аллочка, ни её контрпартнёрша не хотели уступать друг другу один плакат с надписью «Правительство! Больше внимания женщине!» Он подходил, как тем, кто хотел родить первомайских мальчиков, так и тем, кто был против этого и призывал к абортам. Тогда руководители обеих ассоциаций согласились пронести его в каждой демонстрации.

Затем вспомнили о другом призыве, который тоже не хотели уступать и сделали единым: «Вернуть больницам хорошее состояние!». Но Аллочка добавила для своих демонстрантов лозунг «Первомайским мальчикам отличные роддома». Контрпартнёрша согласилась, что это звучит хорошо, но для своих участников демонстраций придумала лозунг иначе: «Отличные роддома для всех рожениц». Аллочка долго спорила, возражая против таких слов, говоря:

– Вы поймите, Наталья Юрьевна, сейчас важно уговорить правительство сделать хоть что-то для наших первомайских мальчиков. Потом это перейдёт и к остальным. Если же мы будем требовать сразу для всех, то вообще никому ничего не сделают, и будем мы рожать у разбитого корыта, как баба из сказки Пушкина о золотой рыбке.

Да, Аллочка была начитана и умела оперировать литературными образами. Но и Наталья Юрьевна являла собой женщину не промах. Других в общественные руководители не выбирают. Она прямо заявила, что нельзя за первомайскими мальчиками не видеть нужды остальных детей.

– Я хочу вам напомнить, дорогая Аллочка, что, увлёкшись высокой классической литературой прошлого, вы иногда не замечаете реалий сегодняшнего дня. Между тем, позвольте заметить, что если в двадцатые годы прошлого столетия в послереволюционный период в России было около двухсот тысяч беспризорников, которым приходилось ночевать в подвалах и на чердаках домов, то сегодня в нашей современной стране двадцать первого века беспризорных детей по некоторым подсчётам около пяти миллионов. А ведь в советское время их не было вовсе. Наша перестроившаяся страна наплодила бездомных детей, среди которых немало девочек, и они тоже могут родить первомайских мальчиков. Как же можно это допускать? Куда девать их новорожденных?

Аллочка отвечала на это с возросшим энтузиазмом:

Потому мы и призываем правительство строить немедленно комбинаты по уходу за первомайскими мальчиками и воспитанию в них ребят с самого рождения до ухода их в армию. Только представьте себе, что все воспитываются по одним правилам, в одинаковых условиях, спят на одинаковых кроватях, ходят в одинаковой одежде. Никто никому не завидует. А через восемнадцать лет все дружно пойдут служить здоровыми, грамотными, хорошо подготовленными. Никакой дедовщины, никаких подкупов. Чудо что получится! Да такую армию никто, никогда не одолеет, такой замечательной, такой сильной она будет.

Слушая свою собеседницу, Наталья Юрьевна представила себе картину ровных и правильных солдатиков, но задала совершенно неожиданный вопрос:

– Аллочка, а вы сами отдадите своих мальчиков в такой комбинат?

И только что так уверено расписывавшая картину будущего Аллочка вдруг растерялась:

– Кто, я? Моих детей в комбинат? Зачем же? У нас прекрасная квартира. Мы уже комнату готовим для наших малышей. Пригласили художника. Это такой талантливый финн. Он изумительно расписал одну стену рисунками из детских сказок. Вы не представляете – это лучше всяких обоев и ковриков. Хотите, я дам вам его телефон?

Наталья Юрьевна укоризненно посмотрела на Аллочку:

– Вот видите, вы своих мальчиков не хотите отдавать в комбинат, а других к этому призываете.

– Но я же не хочу, чтобы у них было хуже, чем у меня. Пусть и у них будет так же хорошо.

– Вы не хотите хуже, и я не хочу, чтобы другим было хуже, но кто сделает, чтобы у всех мальчишек и девчонок, а не только у первомайских мальчиков, жизнь была одинаково счастливой? Обеспеченные, как вы, не отдадут своих любимых чад в комбинаты, а для бедных, если что и сделают, то кое-как по причине скудости государственного бюджета. Вот в чём проблема.

Споры на подобные темы были нескончаемы, и каждая ассоциация продолжала идти своей отдельной демонстрацией.

Аллочка приходила домой измождённая от усталости, но счастливая от сознания выполнения общественного долга. Больная мама её смотрела на дочь с завистью. Она рассказывала, что первомайской ночью, той самой, о которой все говорят, ей тоже хотелось мужской любви, но в доме её не было мужчин в то время, а выйти куда-то по состоянию здоровья она просто не могла. Вот ведь бывали и такие истории.

А однажды Аллочка встретила на улице Девочкина. Он-то её признал не сразу – шутка ли: в день по несколько десятков пациенток проходит через его руки. Но Аллочка была в числе первых пациенток, связанных с первомайскими мальчиками. И когда она при встрече улыбнулась ему и сказала весёлым голосом:

– Здравствуйте, Николай Сергеевич!

Он посмотрел на неё без удивления, но с вопросом в глазах:

– Простите, не припоминаю.

– Алла Владимировна. Я у вас была на приёме, и вы мне сказали, что я в положении. Я тогда вам не поверила, но вы оказались правы.

– Да-да, начинаю припоминать. Вы тогда захотели на меня жаловаться. Но я вас ещё где-то, кажется, видел.

– Конечно, могли видеть. Я ведь руковожу ассоциацией женщин в защиту первомайских мальчиков. Наши демонстрации и мои выступления иногда показывают по телевидению. Но вы знаете, я вам очень благодарна. Вы действительно талантливый врач. Слышала, что вы открыли свою фирму «Первомайские мальчики». Это очень хорошо. Если будут проблемы, готова помочь своей ассоциацией. А мне любопытно узнать, сами вы не собираетесь стать отцом первомайских мальчиков? Извините за нескромный вопрос, но это ведь сейчас самое актуальное.

– Собираюсь, как это ни покажется странным, – ответил почти грустным голосом Девочкин.

– Что же тут странного?

Аллочка не могла понять врача. Ей подумалось, что уж кто-кто, а врач гинеколог не может удивляться происходящему.

– Видите ли, в чём дело, сударыня, – начал объяснять Девочкин, вспомнив, как он обратился в прошлый раз к этой даме, но Аллочка прервала его:

– Не называйте меня сударыней, пожалуйста. Меня зовут Алла Владимировна, хотя многие почему-то продолжают называть просто Аллочкой.

– Ну, хорошо Аллочка, если вам так угодно. – Девочкин не мог сразу отойти от официального стиля в разговоре. – Я в ту первомайскую ночь был на дежурстве в больнице, и уж не знаю, кто из нас кого соблазнил, но мы оказались в сетях любви с моей медсестрой, которая, кстати, в тот первый день массовых консультаций принимала и вас. Удивившись такому странному наплыву пациенток, я спросил в конце