них не сломал лодыжку. Пока они там висели, мы схватили завязанные в узел полотенца, наполненные детской присыпкой, и выбили из ребят всю дурь. Уверен, им было пиздец как больно, и при каждом ударе из полотенца вылетало огромное облако порошка.
Последний концерт тура по Северной Америке, который мы откатали с Public Enemy, прошел в Ванкувере 24 октября 1991-го, и Флейвора Флейва не пустили в Канаду из-за досье арестов. И Фрэнки нарядился как Флейвор. Он не строил из себя негра, но застегнул капюшон, чтобы никто не видел лица, и напялил шмотки Флейвора. У него были огромные часы и большие солнечные очки. Когда концерт начался, Фрэнки натянул огромную ухмылку, от которой не мог избавиться, даже если бы очень хотел. Но это было нормально, потому что Флейвор все равно постоянно улыбался. Терминатор Икс[68] начал вертеться на подиуме для барабанов, и снизу вышли Public Enemy. Вышли ребята из S1W, Чак, а затем выбежал Фрэнки, подпрыгнул и пустился в танец Флейвора, который исполнил идеально. Никто из ребят PE, кроме Чака, не был к этому готов. S1W должны были стоять и выглядеть так же серьезно, как Slayer – никаких улыбок, и вести себя как личная армия PE. Но никто не сдержал смеха. А публика думала, что это Флейвор Флейв, и не могла понять, над чем же все ржут.
Все веселились, но для Public Enemy гастроли с Anthrax стали хорошей школой. В то время никто из рэперов профессионально не гастролировал. Это был дикий-дикий Запад, и Чак был решительно настроен сломать этот шаблон. Они учились, как это делается, наблюдая и впитывая. Светотехник Чака сидел за пультом с нашим светотехником. Их звукарь остался с нашим. Они наблюдали за всем и всеми, чтобы повторить все, что делали наши ребята, и для меня это был огромный комплимент. Отчасти именно поэтому есть лишь одна рэп-группа, которая гастролирует уже двадцать семь лет.
В конце октября мы вернулись домой, и я решил, что время Джоуи подошло к концу. Либо мы ищем нового вокалиста, либо я ухожу. Я не хотел делать еще один альбом с вокалистом, который не врубается в то, что мы эволюционируем и больше не являемся группой, которая играет лишь песни «Medusa» и «I Am the Law». С моей стороны или со стороны Джоуи было бы нечестно притворяться, что мы на одной волне. В январе и феврале 1992-го мы с Public Enemy поехали в Европу, и когда вернулись в Штаты, напоследок снялись с Джоуи в эпизоде сериала «Женаты… с детьми», который показали 23 февраля. Все прилетели в Лос-Анджелес для эфира. В передаче мы исполнили «In My World». Я произнес это словесное вступление, и мы сыграли лишь часть песни, где вступает вокал, поэтому, по странному совпадению, Джоуи снова оказался лишним.
Все в группе знали, что нам надо двигаться дальше. Не то чтобы я злился на Джоуи. Такого, как с Нилом, не было – его мы просто ненавидели. Но Джоуи все любили; просто в творческом плане наш союз себя изжил. Я был не в восторге от того, что уволил его, но это было необходимо. Я не мог больше выносить, как он поет мои слова, и так больше не могло продолжаться. Может быть, он тормозил группу. Если я лгал себе, я лгал и публике. Все от менеджмента до лейбла миллион раз нас спрашивали: «Вы уверены? Уверены? Уверены?» Я понимал их опасение. Некоторые группы так и не приходят в себя после смены вокалиста. И не сказать, что Джоуи негативно влиял на продажи альбомов. У нас с этим не было никаких проблем. «Вы серьезно хотите все испортить? – спросил Джонни. – Именно сейчас?» Честно говоря, это надо было делать именно сейчас и ни минутой позже. Мы считали, что испробовали всевозможные методы. Если бы хоть один из нас сомневался, об этом бы даже и речи не было. Я чувствовал себя ужасно, прося Джонни Зи позвонить Джоуи и сказать, что Джоуи больше не играет в нашей группе. Я должен был позвонить сам, но повел себя, как надменный говнюк. У меня еще и с Дебби были проблемы, поэтому я не мог разорваться. Джонни уволил Джоуи по телефону. Тот был потрясен. Он и понятия не имел, как сильно мы им недовольны и почему нет возможности роста, если он до сих пор был в группе. Он не понимал, насколько все плохо, и был крайне раздавлен. Да и время было безумное, потому что контракт с Island истекал и нас хотели подписать Elektra и Columbia, предложив неприличную сумму денег.
Глава 20
Лучше Буш, чем ничего
В 1980-е и 1990-е лейблом Elektra управлял Боб Краснов. Он мыслил перспективно и хорошо разбирался в пластинках, а также был хорошим бизнесменом, и он нанял тех, кто со страстью относится к музыке. Среди лейблов всегда существовало разделение между артистичными личностями вроде Рика Рубина, который стал этим заниматься из любви к музыке, и крохоборов, для которых главное, чтобы лейбл делал бабки. Мы разговаривали с ребятами из Metallica, и они были очень довольны компанией Elektra, поэтому мы примкнули к ней. Боб и наш менеджер по подбору артистов Стив Ралбовски пришли на наше выступление в Нью-Йорке в туре с Public Enemy. К тому моменту мы уже решили уволить Джоуи, но не знали, как сказать об этом лейблу, который готов был вложить в нас авансом 4 миллиона баксов. Наконец мы сказали Стиву, а он передал Бобу. Если бы я сказал, что мы не переживали из-за того, что смена вокалиста может очень круто сорвать новую сделку, я бы солгал. Но Стив вернулся и сказал: «Если вы думаете, что от этого группа станет лучше, мы поддерживаем ваше решение». Многие не понимают: когда мы уволили Джоуи, он получил свою долю аванса от Elektra – столько же, сколько и все мы. Он работал все те годы не меньше нашего и гастролировал столько же, сколько и мы. Во многом Anthrax обязан ему своим успехом. Он пел в группе, которой в итоге лейбл Elektra хотел предложить огромную сумму денег. Конечно же, мы считали, что он имеет право на свою долю. Время на сделку с Elektra было выбрано идеально и не очень. Мой развод с Мардж превратился в кошмар, и ее юристы боролись за каждую копейку. Она знала, что замешано много денег, и хотела отхватить себе немалый кусок. Поскольку мы не были разведены официально, заново я жениться не мог, да и не спешил, хотя с Дебби, казалось, все складывалось нормально. Я не был
