Тыс огневее лис
Огни и огни видны,
Сияет в лампах аула Тыс
Гроза ее глубины.
1932
Принц Фома
Глава 1
Он появился в темных селах,
В тылу у армий, в невеселых
Полях, средь хмурых мужиков.
Его никто не знал сначала,
Но под конец был с ним без мала
Косяк в полтысячу клинков.
Народ шептался, колобродил…
В опор, подушки вместо седел,
По кованым полам зимы,
Коней меняя, в лентах, в гике,
С зеленым знаменем на пике,
Скакало воинство Фомы.
А сам батько в кибитке прочной,
О бок денщик, в ногах нарочный
Скрипят в тенетах портупей.
Он в башлыке кавказском белом,
К ремню пристегнут парабеллум,
В подкладке восемьсот рублей.
Мужик разверсткой недоволен…
С гремучих шапок колоколен
Летели галки. Был мороз.
Хоть воевать им нет охоты,
Все ж из Подолья шли в пехоту,
Из Пущи – в конницу, в обоз.
В Форштад летьмя летели вести,
Что-де Фома с отрядом вместе
В районе Н-ска сдался в плен,
Что спасся он, – и это чудо, —
Что пойман вновь, убит, покуда
Не объявился он у стен
Форштада сам…
И город старый
Глядит с испугом, как поджарый
Под полководцем пляшет конь.
Грозят его знамена, рея,
И из отбитой батареи
Фома велит открыть огонь.
С ним рядом два киргизских хана,
Вокруг него – его охрана
В нашитых дырах черепов.
Его подручный пустомелет,
И, матерясь, овчину делят
Пять полковых его попов.
Форштад был взят. Но, к сожаленью,
Фомы короткое правленье
Для нас осталося темно —
Как сборы он средь граждан делал
И сколько им ночных расстрелов
В то время произведено?
И был ли труд ему по силам?
Но если верить старожилам
(Не все ж сошли они с ума),
Признать должны мы, что без спору
Ходили деньги в эту пору
С могучей подписью: Хома.
Глава 2
Так шел Фома, громя и грабя…
А между тем в французском штабе
О нем наслышались, и вот
Приказом спешным, специальным
По линии, в вагоне спальном,
Жанен к нему посольство шлет,
И по дороге капитану
Все объясняет без обману
Осведомитель: «Нелюдим,
Плечист и рыж. С коня не слазит.
Зовет себя мужицким князем:
И все ж – губерния под ним».
А конквистадор поднял шторы,
Глядит в окно – мелькают горы,
За кряжем кряж, за рядом ряд,
Спит край морозный, непроезжий,
И звезды крупные, медвежьи
Угрюмым пламенем горят.
Блестят снега, блестят уныло.
Ужели здесь найдут могилу
Веселой Франции сыны?..
Рассвет встает, туманом кроясь,
На тормозах подходит поезд,
Дымясь, к поселку Три Сосны.
Оркестр играет марсельезу,
Из двадцати пяти обрезов
Дан дружественный вверх салют.
Стоят две роты бородатых,
В тулупах, в валенках косматых…
Посланцы вдоль рядов идут.
И вызывают удивленье
Их золотые украшенья,
Их краги, стеки и погон,
И, осмелев, через ухабы
Бегут досужливые бабы
Штабной осматривать вагон.
Стоят кругом с нестройным гулом
И с иноземным караулом
Заводят торги: «Чаю нет?»
А в это время в школе местной
«Мужицкий» князь, Фома известный,
Дает в честь миссии обед.
Телячьи головы на блюде,
Лепешки в масляной полуде —
Со вкусом убраны столы!
В загоне, шевеля губою.
Готовы к новому убою,
Стоят на привязи волы.
Пирог в сажень длиной, пахучий,
Завязли в тесте морды щучьи,
Плывет на скатерти икра.
Гармонь на перевязи красной
Играет «Светит месяц ясный»
И вальс «Фантазия» с утра.
Кругом – налево и направо —
Чины командного состава,
И, засучивши рукава,
Штыком ширяя в грудах снеди,
Голубоглаз, с лицом из меди,
Сидит правительства глава.
И с ужасом взирают гости,
Как он, губу задрав, из кости
Обильный сладкий мозг сосет.
Он мясо цельными кусками
Берет умытыми руками
И отправляет сразу в рот,
Пьет самогон из чашки чайной.
Посол Жанена чрезвычайный,
Стряхнув с усов седую пыль,
Польщен, накормлен ради встречи.
На галльском доблестном наречье
Так произносит тост де Билль:
– Prince![1] Скрыть не в силах восхищенья,
Вас за прием и угощенье
Благодарить желаю я.
Россия может спать спокойно.
Ее сыны – ее достойны.
C'est un[2] обед – Гаргантюа…
С народом вашим славным в мире
Решили мы создать в Сибири
Против анархии оплот,
И в знак старинной нашей дружбы
Семь тысяч ящиков оружья
Вам Франция в подарок шлет.
Три дня назад Самара взята.
Marchez![3] В сраженье, демократы,
Зовет история сама.
Я пью бокал за верность флагу,
За вашу храборость и отвагу,
Жеу салю[4], мосье Фома!
Глава 3
Страна обширна и сурова…
Где шла дивизия Грязнова?
Дни битв ушедших далеки.
Бинтуя раны на привале,
Какие песни запевали
Тогда латышские полки?
Тысячелетья горы сдвинут,
Моря нахлынут и отхлынут,
Но сохранят народы их
В сердцах,
Над всем, что есть на свете,
Как знамя над Кремлем и ветер,
Как сабли маршалов своих!
Местами вид тайги печален —
Сожженный, набок лес повален, —
Здесь падал некогда снаряд,
Средь пней крутых, золотолобых
В глухих запрятаны чащобах
Следы утихших
