— Конечно! — отчаянно воскликнула Синицына, будучи явно задета ее сомнениями. — Я собственными ушами все слышала!
— Тише, тише! — Лена примирительно вскинула руки, прекрасно понимая, какой раздрай творится сейчас у нее на душе. — Просто уточнила!
— Верю я! Судить не берусь, но верю!
— А Славик?
Едва услышав имя своего «возлюбленного», Ирина испуганно вздрогнула и споткнулась, рискуя распластаться на земле. Благо Белова вовремя отреагировала, стремительно хватая ее за локоть и удерживая от падения:
— Осторожнее!
— Спасибо.
— Так он не знает, да? — подытожила она, верно истолковав реакцию подруги на столь безобидный вопрос. — Ты ему не сказала?
— И как же я должна была ему сказать? — окончательно вспылила Синицына, раздраженно фыркнув: — Дорогой, а ты знаешь, что твоя мамаша — та еще расчетливая дрянь? А твой папочка изначально должен был жениться на моей мамочке? Но вмешался мой папочка, который предал твоего папочку, хоть и дружил с ним с пеленок, и увел у него мою мамочку! И тем самым помог твоей мамочке стать женой твоего папочки! Ты так себе это представляешь?
— Погоди, Ириша! — ляпнула, не подумав. — Я в родственниках запуталась!
— ЛЕНА!
— Ну да! — торопливый кивок. — Примерно так!
— Нет! — девушка отрицательно замотала головой, повторяя, точно заведенная: — Нет!
Белова лишь осуждающе поцокала языком, пытаясь вразумить упрямицу.
— Это в любом случае лучше, чем если он узнает от кого-то другого!
— От кого? От родителей своих? — скептически хмыкнула Ирина. — Вот уж вряд ли! Но…
— Но?
— Он чувствует неладное, — она судорожно вздохнула, будто через силу заставляя себя двигаться вперед. — Он всегда меня чувствует. Нутром. Как зверь. Порой даже страшно.
— Значит, тем более нужно рассказать!
— Зачем? Ну, узнает Слава, и что от этого изменится? Ничего ровным счетом! Именно поэтому не стоит ворошить давно забытое прошлое. Я буду молчать. И ты тоже!
— Я…
— Мы не имеем морального права! — твердо, с нажимом отчеканила Синицына. Так строго, как умела только она. — Это не наше дело!
— Да поняла я, поняла! — обиженно насупилась Лена, а затем заканючила еле слышно. — Капец, так жалко их всех! И каждого… по-своему.
— Угу…
— А что на это твоя мама ответила? Ну, когда такую правду услышала?
Неопределенно пожав плечами, Ира призналась с грустью в голосе:
— Она отчитала меня по высшему разряду и запретила даже думать об отце в таком ключе! Потому что, следуя ее логике, их прошлое с Красницкими и их личные взаимоотношения с моим папой никоим образом меня не касаются! Сказала: мне плевать, будь он хоть сотню раз виновен, я виновата в случившемся не меньше. И разрыдалась. Я никогда раньше не видела, чтобы мама так сильно плакала. На этом все. Утром мы обе сделали вид, что вчерашнего разговора просто не было. Но знаешь, я рада, что она смогла открыться мне. Что доверилась. Ей самой от этого стало заметно легче. Теперь мама постоянно улыбается! Смеется. А большего мне и не…
Громкий свист, раздавшийся с другого конца поля, положил конец столь жаркой дискуссии. Бесцеремонно прервав их, Макаров раздраженно рявкнул:
— Работаем ногами, а не языком, если не хотим проблем в конце семестра!
Прекрасно понимая, к кому именно он обращается, Синицына покорно кивнула Виктору Эдуардовичу и ускорилась, без особых усилий обгоняя парочку одногруппников, бегущих впереди них. Невинно улыбаясь, Лена последовала ее примеру. Сама же гневно зашипела, поглядывая в сторону физрука недобрым взглядом:
— Глазастый, гад! Все-то он видит! Все замечает!
— У-у-у-у-у! — протянула подруга. Загадочно и весьма красноречиво.
— Что? — недоуменно нахмурилась Белова, практически сгорая от смущения.
— С каких это пор он стал гадом? — справедливо поинтересовалась Ирина. — Если мне не изменяет память, ты всегда готова из кожи вон лезть, лишь бы привлечь его внимание!
«Знаю! Но нужно что-то менять…»
— С недавних! — надменно выпятила подбородок, осознав, что так и не ответила на вопрос. — Больше не хочу!
— Что изменилось?
«А разве не очевидно?»
— Он живет с другой девкой! Вот что! — зашипела Лена с горечью в голосе. Гадкой, мерзкой, противной, замаскировать которую никак не получилось.
Да и не удалось бы. Ирина знала ее как облупленную.
И следующий вкрадчивый вопрос это лишь подтвердил:
— Думаешь, я поверю, будто ты с этим смирилась?
— Но я на самом деле смирилась! — пылко возразила девушка, негодуя. — Даже хотела раздобыть освобождение от физкультуры на полгодика, чтобы не пересекаться с ним лишний раз. Только это же не имеет смысла — от его лекций по экономике меня все равно никто не освободит. Так что…
Повисла секундная пауза. Долгая. Мучительная. Все это время подруга фактически буравила ее задумчивым пристальным взглядом своих зеленых глаз. А после тихо произнесла:
— Скажи честно, ты в порядке?
«Нет! Не знаю. Наверное…»
— В полном! — беззаботно прощебетала вслух. — Не переживай за меня, ладно?
— Не могу, Лен! Не могу.
Белова демонстративно закатила глаза:
— Я не собираюсь проводить в слезах лучшие годы своей жизни, если ты об этом! Красотки не должны страдать, когда вокруг столько классных привлекательных парней! Правда?
— Слышь, Нефертити недоделанная? — огрызнулась Ирина, сурово хмуря брови. — Ты бы завязывала со всем универом флиртовать!
— Почему?
— Потому что!
— Эй! — возмущение затопило душу до краев. — Это ты у нас в рабстве у Красницкого! А я — девушка свободная. И общительная. К тому же я ни с кем из них не сплю…
— В этом и проблема! — прозвучало безапелляционно. — Ты даешь надежду всем и сразу!
— Ничего подобного!
— Выбери уже себе самого достойного и делай с ним все, что пожелаешь!
— Я такого еще не встретила, — обиженно насупилась Лена. — Но обязательно встречу!
Следующие минуты прошли в полнейшей тишине.
Обе дулись друг на друга, так как не достигли привычного компромисса.
Когда они преодолели три разминочных круга вместо четырех положенных, Ирина скривилась от боли, прижимая ладонь к своему боку, и устало прохрипела:
— Все! Я больше не могу!
Наплевав на изначальную установку Макарова, подруга самовольно перешла с бега на шаг. И слава Богу. Потому что силы Лены тоже были на исходе.
