— Смотри, куда ступаешь, — недовольно заметил он.
Тэш только хмыкнул. Он, привыкший во всем полагаться только на себя, теперь зависел от быстроты реакции и дружелюбия своих спутников. Полагаться не на себя, а на других было безусловно легче, но в этом-то и крылась опасность: еще немного — и он, позволив себе расслабиться, превратится в бесполезный груз для отряда. Поэтому Тэш усилием воли заставил себя собраться.
На ночь они остановились на верхушке холма, который был достаточно высок, чтобы попасть на карту, но там его почему-то не было. Тэш уже понял, что ни одной из карт в джунглях доверять нельзя — горы, равнины и реки везде в нормальном мире были ориентирами относительно незыблемыми — только не здесь. Реки вполне могли ни с того ни с сего дрейфовать в разные стороны, точно пьяные матросы, и у каждой было не одно, а несколько альтернативных русел, а порою они распадались на сеть мелких ручейков — недаром тут было столько болот. Реки вели себя точно живые существа. Неужели подобное происходило и с холмами? Их-то зачем черти носят?
Тем не менее этот холм, несмотря на то, что он не был обозначен на карте, выглядел вполне безобидным — гладиаторам пришлось выжечь всего один подозрительный куст. Они поделили вахты, но, как выяснилось, Тэша в расписание дежурств не включили.
— Лучше отдыхай, — заявил ему Торран. — Выглядишь ты просто ужасно, а если у тебя опять начнутся всякие видения, ты нас всех перережешь.
— Может, он уже начал мутировать? — спросил Куэ, с восторженным любопытством тараща на Тэша свои огромные глазища. — Может, этот плод…
— Не болтай глупостей! — оборвал его Тар-Лоо. Тэш ни в какие зловещие последствия своего недомогания не верил, но в конце концов вынужден был уступить и отказаться от вахты. В глубине души он был даже рад этому — мутации там или нет, но чувствовал он себя до сих пор паршиво.
Он наполнил флягу кипяченой водой из котелка и уселся, завернувшись в кусок непромокаемой ткани — все, что осталось от палатки. Как всегда, джунгли к ночи оживали, и пространство вокруг наполнилось шорохами крыльев, дробным топотом чьих-то ног и протяжными криками. Как правило, ночные обитатели джунглей были невидимы, но некоторые светились фосфорическим светом, точно глубоководные рыбы. Вид перепархивающих с ветки на ветку огненных бус был не столько приятен, сколько тревожен — казалось, ты случайно забрел в место, где человеку находиться не полагалось, и теперь должна последовать закономерная расплата. Тэш отнес эту неявную тревогу к последствиям свого отравления и заставил себя расслабиться. Это удалось ему с трудом — он хотел спать, но стоило лишь ему отплыть подальше на мягких волнах сна, как он вздрагивал и просыпался, мучимый тревожными кошмарами. Первыми дежурили Танг и Куэ, который сразу же куда-то удрал, и Тэш не решился просить Танга быть настороже — тот мог подумать, что землянин просто не доверяет ему.
Яд, попавший в кровь Тэша вместе с соком плода, обострил его чувства, заставив улавливать самые тонкие колебания окружающей его живой материи. Даже сверхъестественно чуткий Куэ, который раньше всех замечал опасность, сейчас не мог бы с ним справиться.
Сон, в который Тэш погрузился, слишком уж напоминал явь: холм, место их ночевки, не был холмом в полном смысле, так же, как джунгли, их окружающие, не были джунглями в обычном понимании этого слова, скорее, это было нечто, составляющее единое целое, как составляют единое целое, казалось бы, разрозненные предметы меблировки и стены комнаты. Сами по себе они просто-напросто столы, стулья и кирпичи постройки. Вместе — дом.
Джунгли, в которые их забросила злая воля кураторов, и были таким домом, неким конгломератом, составившимся из независимых друг от друга частей. Правда, понятие «дом» предполагает присутствие обитающего в нем хозяина. Здесь же хозяина не было. А может быть, только так казалось?
Погрузившемуся в дремоту Тэшу привиделось, что южный склон холма исчез, точно срезанный ножом, и оттуда, из недр холма, льется слабый свет. Там, внутри, шла какая-то подспудная работа, заставлявшая холмы двигаться, реки менять свои русла, а птиц перекликаться нежными и яростными человеческими голосами.
Там билось сердце джунглей.
Тэш так и не понял, пригрезилось ли это ему наяву или просто приснилось, но глубокой ночью он проснулся, точно от внезапного толчка.
Была и вправду глубокая ночь, вернее, та ее предрассветная стадия, когда в воздухе висит осо-беннно невыносимая тяжесть, а ночная жизнь, которая до сих пор шла своим чередом, замирает, словно в ожидании чего-то неведомого. Костер почти догорел, и Тэш увидел в его смутном свете сидящего, охватив колени руками, Торрана и астронома, натянувшего на голову куртку, словно таким способом он хотел укрыться от опасностей ночи; оба они должны были дежурить, и оба, казалось, спали, что было особенно странно, потому что Торран никогда бы не позволил себе заснуть на посту. Еще более странным было то, что, несмотря на прогоревший костер, Тэш все же мог различать очертания своих спутников — они были освещены призрачным светом, лившимся из подножия холма.
Сердце у Тэша глухо стукнуло, когда он бесшумно поднялся и дотронулся до "плеча горца.
— Торран!
Тот сразу проснулся и недоуменно уставился на Тэша.
— Что же это я? — растерянно пробормотал он. — Что происходит?
И тут же, сориентировавшись и заметив лившийся из-под земли свет, сказал:
— Так. Надо будить остальных. Картли, эй, Картли, проснись!
Астроном вздрогнул и стянул куртку с головы.
— Простите, — произнес он, виновато моргая. — Я ведь не собирался спать.
— Никто не собирался, — ответил Торран. — Нас всех что-то вырубило. Ты видишь это?
Астроном огляделся по сторонам и, помявшись, ответил:
— Есть такие предания. Про полые холмы. Иногда, во время слияния двух лун, они открываются. Но входить туда нельзя. Можно пропасть навеки.
— Там кто-нибудь живет?
— Ну… лесной народ. Но это бредни, Торран. Сказки.
— А это тоже бредни? — спросил Торран, указывая на подножие холма.
— Это… — проронил астроном, близоруко вглядываясь во тьму. — Не знаю, правда, не знаю.
Мимо Тэша скользнула серая тень. Он отпрянул, но это был всего лишь Куэ. Хвост лемура был оттопырен, шерсть стояла дыбом.
— Торран, там такое делается! — воскликнул ночной бродяга. — Там идет такой процесс! Такой разнообразный штук!
— Какой еще процесс, ты, четверорукий? — устало произнес Торран. — Ты хоть раз можешь напрячься и в виде исключения изложить что-нибудь нормально?
— Я думаю, это и есть то, что на самом деле, Торран, — вполне серьезно объяснил Куэ. — Не то, что сверху, а то, что снизу.
— Ясно! — обалдело принял его разъяснения Торран. — Тэш, ты хоть понимаешь, о чем он?
— Кажется, да, — за Тэша ответил Картли. — Кажется, я понимаю. Я думаю, он имеет в виду, что все, происходящее в джунглях, является результатом каких-то глубинных процессов. Возможно, сейчас мы как раз наблюдаем один из них.
