class="p1">Незнакомый. Не из тех ли, что вчера шептались за спиной? Эдди не знал наверняка. Выглядит милым. Дружелюбным. Только это еще одна маска, снять которую куда как сложнее.
– К слову, готовят отменно. Говорят, повар столь опытен, что по запаху способен определить, готов ли соус. И служит клубу уже сотню лет.
– Столько не живут.
– Вот об этом и хотели бы поговорить… с тобой. – Юноша опустился на стул, впрочем, сразу и поднялся. – Доброго дня, господин Созидатель.
Созидатель?
Выдуманное имя. И с претензией. А сам господин в возрасте. На висках седина, на лбу залысины. Еще пара лет и редкие волосы отступят, обнажая макушку.
Пухлые щеки.
Складочки под подбородком. Оттопыренная нижняя губа, из-за которой лицо кажется капризным. Набрякшие веки опустились так, что глаз почти не видать.
И одет с претензией.
Костюм из той же эпохи, что и черные камзолы слуг. Правда, ткань роскошная – темно-зеленая парча, расшитая мелким жемчугом и золотой нитью. Кружевной воротник обнимает короткую шею. Узкие штаны подчеркивают полноту ног. И банты над коленями смотрятся презабавно, как и трость с золотым навершием.
Гость ступает медленно, красиво выбрасывая эту трость, оттягивая руку так, чтобы все-то могли разглядеть. И трость, и золото, и его, такого распрекрасного.
А Первый кланяется. И на Эдди смотрит так, выразительно. И вправду ждет, что и Эдди согнется? Перед этим вот… Созидателем?
– Иди. – Слово сопровождалось ленивым взмахом руки, которую затем протянули Эдди. Тонкие пальцы, кольца на них одно другого богаче.
Эдди руку пожал.
Аккуратно.
И этот… Созидатель слегка поморщился, явно выказывая неудовольствие подобным обхождением. Эдди широко осклабился и сильнее затряс ручонку.
А что с дикаря взять-то?
Потом отпустил.
Плюхнулся на стул и подвинул к себе ближайшее блюдо. Что-то на нем было этакое, до боли изысканное, в салатных листьях и с каплями соуса.
Созидатель огляделся.
И тоже сел.
Есть вот не стал. Уставился на Эдди глубоко запавшими глазенками. Кто другой, может, аппетит утратил бы вовсе, но на Эдди взгляды давно не действовали.
– Вкусно, – сказал он, демонстративно вытирая пальцы о белоснежную скатерть. – Только мало. Вы не подвинете? Вон там… мясо? Я мясо люблю. Только вы тут кладете его едва-едва, словно жалеючи…
– Когда мне сказали, кого он… породил на свет, – эти слова Созидающий почти выплюнул, – я сперва решил, что уши мои меня обманывают. Ибо невозможно, чтобы человек священной крови связался… связался…
– С кем? – полюбопытствовал Эдди.
– С низшими расами!
– Это вы про кого?
– И вот он не только пал в глазах моих, но и теперь тащит своего выродка на трон!
– Кто?
Эдди даже оглянулся.
– Вы лучше ешьте, – посоветовал он. – С голодухи вечно какая-то херня мерещится.
– И предсказано ведь… давно предсказано, – бледные пальцы вцепились в навершие трости, – что наступит час, когда кровь ослабеет. Он недостоин, недостоин зваться императором!
– Да?
– Я, силой своей, волей своей, отрекаю его от трона!
– А так можно? – Эдди подвинул тарелку к себе и принюхался. Место-то странное, еще и потравят ненароком.
– Я! Я имею право!
– Так кто же спорит-то? Налить?
Эдди потянулся к графину и плеснул чего-то темного, то ли вина, то ли сока. И стол обошел, сунул кубок в белые рученьки этого блаженного.
– Вот, выпейте. Легче станет.
– Полагаете? – Он моргнул, уставившись на Эдди.
– Знаю. Оно всегда, когда выпьешь, легчает.
Спорить сумасшедший не стал, но кубок осушил одним глотком. И крякнул.
– И вправду. Я не сумасшедший!
Еще бы. Кто же сам-то признается.
– Конечно, – заверил Эдди. – Вы просто гость тут.
– Я тут живу, между прочим! Вот уже триста лет!
– Долгехонько.
– Я основал это заведение. – Он выпятил грудь. – А потом, преисполнившись…
Созидатель запнулся, наверное позабыв, чего он там преисполнился, и махнул рукой.
– Я оставил их, ибо мудрый Созидатель не будет мешать своему творению развиваться. А я мудр!
– Несомненно!
– Я поселился в тиши, дабы никто не отвлекал меня от важных мыслей. И окружил себя слугами! – Он взмахнул рукой и добавил: – Верными.
– Это и вправду мудро с вашей стороны.
Интересно, какой смысл показывать этого ненормального Эдди. Или Эдди этому ненормальному? Впрочем, в каждую игру можно сыграть вдвоем.
И Эдди поклонился:
– Могу я узнать настоящее ваше имя? Если вы и вправду основали…
– Ты мне не веришь?! – почти возмутился Созидатель.
– Отчего же? Просто никогда не слышал, чтобы люди жили столько!
– Идем! – Созидатель вскочил, едва не заехав своей тростью по носу Эдди. – Я тебе докажу, неверящий! Что за люди…
Эдди не стал спорить, только понадеялся, что идти недалеко. Что-то эти хождения по подземельям утомлять начали.
Благо и вправду недалеко оказалось.
Пара дверей.
Лестница. И еще двери. Снова лестница. Этак он точно заблудится.
– Вот! – Созидатель распахнул дверь. – Видишь?!
– Что? – Эдди осторожно переступил порог. – А… это ваш портрет?
Похож. Тот же одутловатый мужчина с легкими залысинами. И в зеленом костюме. Наверное, если бы не костюм этот, Эдди мог бы поверить, что видит перед собой именно того, с портрета. Но нет, человек, глядишь, сотню лет и продержится, а то и больше – мало ли чудес на белом свете, – а вот одежда навряд ли.
– Это я! – Созидатель стал боком и шею вытянул так, что острый подбородок его прорезался меж пухлых щек. – Я! Его императорское величество Георг Первый! Освободитель! И Вершитель судеб!
Эдди перевел взгляд с человека на портрет.
С портрета на человека.
И поклонился.
Низко. И очень, очень вежливо.
– Прошу простить меня. Я и вправду не узнал… я ведь не видал раньше портретов.
– В парадном зале есть! – возмутился Георг.
– Увы, меня туда не пустили.
– Верно. Кто пустит дикаря в парадный зал, но ты, я гляжу, пытаешься быть учтивым. Конечно, дурная кровь во многом мешает, но в том нет твоей вины. Не всем рождаться благородными. – Он хихикнул и милостиво дозволил: – Встань. Разрешаю обращаться ко мне по-простому: ваше императорское величество.
– Да, ваше императорское величество.
– Соображаешь… иные так тупы. Думают, что я не вижу. Что я сумасшедший! А я не сумасшедший, нет! Я просто открыл секрет вечной жизни!
– Бывает, ваше императорское величество. Примитивным умам не понять.
– Именно! Именно! – обрадовался Георг. – И я о том же. Пусть улыбаются, пусть корчат рожи за моей спиной. Но я все вижу. Все помню. И когда снова займу трон, принадлежащий мне по праву, они все, все узнают, что такое настоящая власть! – выкрикнул он и сжал кулачок.
– Несомненно, ваше императорское величество. – Эдди предложил руку, на которую Георг оперся, отирая кружевным платочком лоб. – Мой разум, конечно, примитивен, но даже я вижу свет истинной власти,
