ним. Краб оказался в ловушке. Волны не унесут его обратно в море. А когда появится солнце, вода в углублении испарится и тельце краба высохнет, останется лишь хрустящий панцирь.
Артур опустил в воду кончики пальцев. Краб подвигал клешней и замер. В критические моменты он тоже предпочитал притворяться статуей.
— Если ты оттуда не выберешься, то можешь погибнуть, — сказал Артур вслух. — В море тебе будет безопаснее. — Он сложил ладонь чашечкой — так, чтобы краб оказался в ней, и осторожно поднял руку из воды. Человек и краб уставились друг на друга. Глаза у краба были черные, размером с булавочную головку. — Не бойся, — сказал Артур.
Он отнес краба к воде и дождался, пока волна набежит на песок. Краб на мгновение замер, будто благодаря Артура и прощаясь, и бочком пополз к воде. Волна подхватила его и унесла в море.
Артур посмотрел на ямку, в которой только что был краб. «Возможно, я тоже попал в ловушку, — подумал он. — Мне тоже надо выбираться — не в море, но в мир, хотя там и страшно. Если я этого не сделаю, то ссохнусь и умру».
Артур представил, что сказала бы Люси, если бы увидела его здесь, промокшего до нитки и занятого спасением краба. «Ты окоченеешь! Быстро иди греться». Так он говорил ей, когда Люси была маленькой. Как странно, что теперь они поменялись местами. Мириам, наверное, тоже удивилась бы.
Какая разница, чем он сейчас занят. Он вдовец. Его больше никто не может учить, как жить. Да он может хоть джигу в море отплясывать. В самом деле, почему бы и нет? Артур принялся прыгать в набегающих волнах. «Посмотри на меня, Мириам!» Он истерически смеялся, и слезы катились по его щекам вперемежку с дождевыми каплями. «Посмотри, какой я дурак! Я прощаю тебя! Ты мне ничего не рассказывала, потому что думала, что так будет лучше. Я должен верить, что ты это делала из лучших побуждений! И я еще жив. Как жаль, что ты умерла. А я хочу жить, хотя это больно. Я не желаю превращаться в засушенного краба».
Артур двинулся вдоль моря — то шагом, то бегом, запрыгивая в набегающую волну и выпрыгивая обратно. Ощущения от ледяной воды напоминали ему о том, что он все еще жив. Артур развел руки, подставляя тело пронизывающему ветру, заставлявшему слезиться его глаза.
Он должен простить и забыть. Другого выхода нет.
Артур запахнул пальто и пошел к ближайшему кафе. Тем временем дождь кончился, из-за туч выглянуло солнце. С полосатого бело-голубого навеса капли воды стекали в огромные лужи, которые сверкали, как зеркала.
Какая-то пара с мокрым взлохмаченным фокстерьером зашла в кафе. С их ветровок и походных брюк стекала вода. «Я такой же мокрый, как они», — подумал Артур и представил, что бы сказала Мириам: «Ты не можешь зайти в заведение в таком виде». А теперь он мог. Артур вошел в кафе и вздрогнул от обдавшей его волны гостеприимного тепла.
— О господи, вы только посмотрите на себя, — сказала при его появлении женщина в радостном ярко-желтом переднике. — Давайте мы вас немного посушим.
Она исчезла за стойкой и вернулась, держа в руках голубое пушистое полотенце.
— Оботритесь хорошенько. — Чуть менее нарядное полотенце досталось промокшему фокстерьеру. — Погода дрянь. Дождь застал вас во время прогулки? Все меняется в секунду. — Она щелкнула пальцами, показывая, как быстро все происходит. — Только что светило солнце — и начинается светопреставление. Однако солнце все равно пробьется, мои дорогие. Что мы и наблюдаем. Скоро снова будет ясно.
Артур вытер лицо. Молодые люди с фокстерьером взяли на двоих одну порцию горячего шоколада. У девушки были темные волосы, как у Мириам, а юноша был тощий и косматый. Горячий шоколад им принесли в высоком стакане, со взбитыми сливками и шоколадной обсыпкой сверху. Когда женщина в желтом переднике подошла к нему принять заказ, Артур попросил принести ему тоже, что и молодым людям.
Артур сидел у окна и наблюдал, как капли воды сползают по стеклу. Из стакана торчала шоколадка «Флейк». Он опустил длинную ложку в стакан и с наслаждением принялся за горячую, тягучую, как сироп, жидкость, перемешанную со взбитыми сливками.
Выйдя из кафе, он отправился прямиком на вокзал, добрался на поезде до Йорка, а оттуда на автобусе — до дома. Одежда его так и не высохла и по-прежнему липла к телу. Уже подходя к двери, Артур услышал, как в кармане завибрировал мобильный. Это было сообщение от Бернадетт: «Позвоните мне».
Воспоминания
В прихожей, где было темно и холодно, Артур еще раз перечитал эсэмэску Бернадетт. Коротко, по делу. О господи, нет — первое, что подумал Артур. Будем надеяться, что у нее все в порядке. Сначала он снимет с себя мокрую одежду, а потом позвонит.
Как он и предполагал, поздравительные открытки его не ждали. Люси, скорее всего, сейчас в школе, проверяет тетради. А Бернадетт, наверное, еще не вернулась из больницы. Артур был предоставлен самому себе.
Положив ключи на полку, Артур на секунду замер. Ему показалось, что он услышал какой-то шорох. Странно. Он не двигался, прислушиваясь. «Мерещится всякое на старости лет», — подумал Артур и начал осторожно открывать дверь в гостиную. И увидел нечто, от чего сердце едва не остановилось.
У окна кто-то стоял. Мужчина. Плечистый. Он не двигался.
Взломщик.
Артур открыл рот, чтобы завопить, завизжать — уж что получится, но не смог издать ни звука. Входную дверь он запер, когда пришел, а ключи положил на обычное место. Проверить их он не решался. «Почему я, — думал Артур. — Ведь у меня ничего нет. Я же просто старик».
Но через миг в нем проснулась отвага. Он слишком многое пережил, чтобы позволить неизвестно кому портить ему жизнь. Хорошо, что Мириам нет. Она бы испугалась. Артур шагнул вперед и громко произнес в темноту:
— У меня нет ничего ценного. Если вы сейчас уйдете, я не стану вызывать полицию.
На кухне что-то глухо стукнуло. Сообщник! Во рту у Артура пересохло. Дело плохо. Двое его слушать уже не станут. Он попробовал найти что-нибудь тяжелое. Под руку попался только зонт. Артур ухватил его за острый конец и приготовился колотить злоумышленников ручкой. Ожидая удара по голове в любую секунду, он подался вперед, чтобы сквозь приоткрытую дверь гостиной попытаться рассмотреть, что происходит внутри.
Внезапно на кухне зажегся свет. Артур растерянно заморгал.
— Сюрпри-и-из! — хором воскликнули в столовой сразу несколько голосов.
Артур неуверенно шагнул
