Журналист задыхается:
— Слышу.
Зевс распахивает пассажирскую дверь.
—Залезай, — рявкает он на меня.
Я практически подпрыгиваю от радости и сажусь в машину.
Через несколько мгновений Зевс садится на водительское место, и мы выезжаем оттуда.
Злость, исходящая от него, ощутима. В замкнутом пространстве его машины становится душно. Мне кажется, что это я сейчас задыхаюсь.
Я знаю, что должна что-то сказать, но не знаю, что именно.
Мы едем обратно в его квартиру в этом густом облаке тишины.
Зевс все еще живет в квартире, пока не закончится срок аренды, который истечет чуть больше чем через месяц, и тогда он переедет в дом. А пока он собирается начать работу над домом, подготовить его - оборудовать новую кухню, украсить его, купить мебель, в общем, сделать его домом.
Зевс сказал, что ему нужен мой вклад в оформление, потому что это и мой дом тоже, и я скоро буду там жить, так что мне должно нравиться, как он выглядит. Я не стала спорить с замечанием "скоро", потому что я знаю Зевса и то, что он делает, когда что-то намечается в его голове. По правде говоря, чем больше я думаю о жизни с ним, о том, что мы наконец-то станем семьей, тем больше мне нравится эта идея - может быть, даже немного волнует.
Хотя сейчас волнение - это последнее, что я чувствую. Беспокойство, трепет... да, определенно чувствую.
Он паркует машину у своего здания. Выключает двигатель. Но не делает никакого движения, чтобы выйти из машины.
Он сидит там. Руки обхватили руль, глаза смотрят прямо перед собой.
Я отстегиваю ремень безопасности и поворачиваюсь на своем сиденье лицом к нему.
— Зевс, — мягко произношу я его имя.
— Я хотел причинить ему боль. — Темные глаза поворачиваются к моим. — Я действительно хотел причинить ему гребаную боль.
— Знаю, — тихо говорю я. — И ты сделал ему больно. Ты задел его гордость. Я почти уверена, что ты сломал его камеру. И ты определенно напугал его до смерти.
Я улыбаюсь, но он не реагирует. Улыбка исчезает с моего лица.
— После того, что случилось со Скоттом, — он выдохнул, — Все стало выглядеть по-другому. Жажда борьбы... она больше не казалась такой важной. Но потом... в тот момент этот мудак стал Марселем вместе с каждым гребаным журналистом, который сказал о тебе что-то плохое. Он был каждым сожалением и ошибкой, которую я совершил с тобой. Он был пятью годами без тебя. Он был тем, из-за кого я пропустил начало жизни Джиджи.
Мои глаза наполняются слезами, и я тянусь к его руке.
— Я хотел причинить ему боль, Кам... но еще больше я хотел причинить боль себе.
— Зевс...
— Тебе лучше без меня, — говорит он. — Я не должен был возвращаться.
По моей щеке течет слеза.
— Ты снова хочешь отказаться от нас?
— Нет.
Раскаивающиеся глаза переходят на мои.
— Но ты должна отказаться от меня. Я не гожусь для тебя, Голубка. Я ни для кого не гожусь.
Я перелезаю через консоль, устраиваюсь на его коленях и беру его лицо в свои руки.
— Чушь. Послушай меня, Зевс Кинкейд. Я любила тебя девять лет. Пять из них я провела без тебя, и ни разу мои чувства к тебе не ослабли и не угасли. Ты хорош для меня. Нам хорошо только вместе. Для нас это всего лишь очередное препятствие на пути. Мы преодолевали и не такое. Мы преодолеем и это.
Его глаза, прикованные к моим, медленно моргают один раз.
— Я люблю тебя, — шепчет он. — Так сильно, что это приносит мне боль.
Я целую его покрытую шрамами бровь, затем щеку и, наконец, рот.
— Мне тоже больно любить тебя, Зевс. Но это также исцеляет меня. Любить тебя - это все.
— Черт, — стонет он. Его пальцы погружаются в мои волосы, а его рот захватывает мой в глубоком поцелуе. — Я просто хотел бы, чтобы ты увидела мои чувства к тебе, Голубка. Увидела, насколько они чертовски глубоки.
— Так отведи меня в свою квартиру и покажи мне их, - шепчу я ему в губы.
И он делает именно это.
Зевс ведет меня в свою квартиру и проводит остаток ночи, показывая мне своим телом, насколько глубоки его чувства ко мне.
Глава 34
Джиджи, Зевс и я проводим ленивый субботний день в его квартире.
Сегодня утром я взяла Джиджи за покупками. Давно мы не проводили время вместе. А потом мы взяли на обед три буррито на вынос, чтобы поесть у Зевса.
Мы наелись буррито, и теперь сидим на диване и смотрим "Рапунцель" в тысячный раз.
Джиджи раскинулась на Зевсе, как на одеяле. Он выглядит таким довольным, сидя с ней. Они оба довольны.
Это заставляет мое сердце разрываться. Я могла бы сидеть и смотреть на них весь день напролет.
Зевс ловит мой взгляд. Я не отворачиваюсь. Намного легче, что мне больше не нужно скрывать свои чувства ни от него, ни от себя.
Уголок его губ приподнимается в потрясающей улыбке. Я тоже улыбаюсь.
Он раздвигает губы, смачивая их языком.
Моя киска сжимается.
Тише, девочка. В данный момент у нас включен режим: дети рядом.
Его взгляд скользит по Джиджи, чьи глаза прикованы к экрану телевизора. Затем он снова смотрит на меня.
— Я люблю тебя, — говорит он бес слов.
Моя улыбка становится такой широкой, уверена, что мое лицо вот-вот треснет.
Я как раз собираюсь произнести те же слова в ответ, когда раздается стук в его дверь.
Мы оба смотрим в ту сторону.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спрашиваю я его.
Он качает головой. Он собирается двинуться, но я говорю ему оставаться на месте.
— Я открою, — говорю, чтобы он не беспокоил Джиджи.
Я поднимаюсь на ноги и босиком иду к его двери.
Смотрю в глазок, и, когда я вижу, кто это, плохое предчувствие опускается в мой желудок.
Я отпираю дверь и открываю ее.
— Рич, Эмилио, — приветствую я их.
Эмилио тоже работает в участке, и они оба в форме, что означает - они на работе. Мое плохое предчувствие опускается ниже.
— Все в порядке?
— Зевс здесь? — спрашивает меня Рич.
— Эм... да. Он просто в гостиной с Джиджи. — Я в защитном жесте прижимаю дверь ближе к себе, преграждая им путь. — Что такое?
— Нам просто нужно переговорить с ним, Кам, — говорит Эмилио.
Я слышу шаги позади себя. Затем руки Зевса мягко, но по-хозяйски сжимают мои плечи.
