беря то, что и так было его. И не по праву короля — по праву любимого, по праву того, кто снился мне по ночам, и кого я не могла отпустить. Ни из своей памяти, ни из своей жизни.
— Я запомню, — хрипло проговорил мужчина, отвлекаясь от меня и прерывая поцелуй. Мой разочарованный стон был ему укором, но он лишь виновато улыбнулся, зарылся пальцами в мои волосы и, не давая отвести взгляд, спросил: — Идем со мной? Куда бы ни лежала дорога, кто бы ни вставал у нас пути… Идем со мной?
У меня перехватило дыхание, так знакомо звучали эти слова. Совсем как в другой, чужой сказке. Той, что была обречена, но ни годы, ни испытания не сломили их…
Георг фыркнул мне на ухо, определенно подслушав мои мысли. А я прикусила губу, чтобы хоть немного вернуть себе здравость рассудка, и спросила тихо. Так, чтобы одни лишь волны слышали:
— Ты меня любишь?
Я боялась спрашивать, боялась услышать уклончивый ответ, боялась, что он отстранится или отведет взгляд. И он знал об этом, чувствовал ли, читал ли мои мысли — это было не так важно. Важным был его резкий кивок и ответ, от которого все внутри оборвалось:
— Да.
Оборвалось и взлетело вверх, не скованное цепями сомнений, обязательств, правил, что я выстраивала, пытаясь отказаться от собственных чувств. Пытаясь объяснить себе, почему мои чувства обречены.
— Я люблю тебя, — прижимая меня к себе, зарываясь носом во влажные от морских брызг волосы, признался мужчина. — Как бы ни пытался этому противостоять, какие бы аргументы ни приводил себе, что бы ни говорил Дамиан, пытаясь достучаться до моего разума… Я не мог ничего этому противопоставить. Я влюбился в ведьму. Столько раз обещал себе, что не повторю проторенного предками пути, но вот я на нем. — Он рассмеялся, а я нехорошо прищурилась. И Георг, словно почувствовав напряжение в моей позе, добавил: — И абсолютно счастлив.
— А совет? Отбор?.. — Последнее слово отозвалось горечью во мне. Ведь король должен был жениться на аристократке. На той, что достойна его положения. Той, что принесет с собой во дворец ни один лишь гримуар и пяток платьев, а торговый договор или десяток рудников… И последней я никак не могла быть.
— Да, договор, рудники… — мечтательно протянул король, глядя тем не менее на мою реакцию. И, заметив, как я перестаю улыбаться, поспешил закончил: — Но обстоятельства непреодолимой силы заставляют меня отказаться от всего этого. — И не дожидаясь, пока я спрошу, пояснил: — Я люблю тебя, Эвильен. Люблю больше, чем любую выгодную невесту, что захочет убить меня после рождения наследника. Люблю больше, чем бездушные камни, какими и так полна казна. Все, что можно получить за деньги, у меня есть. И нет лишь того, чего нельзя купить, но что мне могут подарить.
Он замолчал и взглянул на меня требовательно. Будто я должна была что-то сказать, а я не знала. У меня и так мысли в голове путались от свалившегося на голову счастья, а он еще намеками разговаривает!
— Просто скажи, что любишь меня, — подсказал Георг. — И что пойдешь со мной по любому пути, куда бы он ни привел.
И я сказала. Все, что он хотел. И чего не хотел тоже. И плакала, и смеялась, и уронила короля в воду, а он уронил меня. И нас даже видели вместе. И хорошо, что гордый профиль его величества плохо просматривался в темноте.
Эпилог
Нет события более траурного и радостного, чем королевская свадьба. Дальние родственники завистливо разглядывают лучший хрусталь. Близкие — оплакивают почившие перспективы. Враги скрипят зубами и поздравляют с торжеством. Советники утирают платочками слезы, а церемониймейстер, выписавший из Таласки лучшего предсказателя, пытается с ним на пару вычислить лучшую дату для брачной ночи супругов. И не хочет слышать последний, что и без его советов молодожены как-нибудь, да обойдутся. Или уже обошлись. И не раз. Но целитель ему не скажет, как и о том, что в бокале новоявленной королевы не бывает ничего крепче сока.
— Вас можно поздравить? — Светловолосый демон одним из первых подошел к нам с Георгом, чтобы засвидетельствовать почтение и хитро усмехнуться, глянув на мой живот.
— Мне нужно сменить целителя? — тихо уточнил Георг, пожимая руку известному изобретателю, меценату и еще много кому, как оказалось. И громче добавил: — Рад видеть вас среди гостей, господин Агдор.
— Он чист, — заметил светловолосый демон и продолжил громко, чтобы все прислушивающиеся к беседе, могли услышать: — Большая честь быть сегодня на вашем празднике. Надеюсь, вы не откажете мне в небольшой любезности и поспособствуете…
— Не сегодня, Виктор. — Георг устало вздохнул, а придворные с осуждением взглянули на гостя. В такой день — и говорить с королем о делах! Ни стыда, ни совести, ни воспитания! Но что взять с нетитулованных выскочек.
То ли дело — отец невесты, отложивший все дела и вернувшийся в Балиар, едва известие о свадьбе дочери до него дошло.
Я нервничала, ожидая официального представления, но граф даже глазом не повел, тепло поприветствовав и короля, и меня. Впрочем, на моем лице его взгляд задержался дольше. Мужчина смотрел пристально, словно запоминал каждую деталь и наконец кивнул.
— Вы всегда желанный гость в нашем доме, — сказал ритуальную фразу король, и граф, поклонившись, удалился.
Мне даже показалось, что он и вовсе ушел из зала, чтобы не смущать меня. Так уж вышло, что король остался королем, даже будучи сражен обстоятельствами непреодолимой силы, а потому герцог Аверстал был отправлен в Шантре для ведения переговоров и «чтобы знал, что такое опала».
Увы, урока из ссылки его светлости не вышло. Герцог вернулся двумя днями позднее и продемонстрировал мне мои новые метрики. Королю же и вовсе досталась целая папка, которую Георг просматривал весь вечер, с сожалением признавшись, что не сможет со мной поужинать.
Впрочем, желающих составить мне компанию и за вечерним пятичасовым чаем, и за ужином оказалось так много, что я не должна была заскучать в ближайшие лет десять. Труденс уверяла, что свободного окошка на более ранний срок уже просто нет.
— Мои дорогие!
Очередь дошла до леди Элизабет, и ведьма, утирая глаза платочком, по очереди обняла нас с королем. Жан-Батист строго рыкнул и, вздернув хвост, направился в зал. Горничной с бархатной подушечкой за спиной леди больше не имелось, и пес был свободен в своих передвижениях. Что, впрочем, не помешало ему остановиться у ног Вивьен, которая с радостью воспользовалась возможностью и, мотнув головой, прикрыла алеющие кончики ушей.
