Выбежала барыня.
— Милости прошу, — говорила она, — откуда тебя Бог послал к нам? Садись, садись, любезный. Не хочешь ли покушать или чайку? Нет ли у тебя каких нужд?
И сама сняла со странника сумку, положила ее на стол, а его посадила на мягкий удобный стул.
— Благодарю вас, — отвечал странник, — но кушанья — хлеба — у меня целый мешок. Чай я хотя и пью, но по мужицкому быту привычки к нему не имею. Ваше гостеприимство для меня дороже всякого угощения. Буду молить Бога, чтобы Он благословил вас за такое евангельское отношение к человеку.
Растроганный до слез странник стал прощаться, но барыня не пускала. Она говорила, что скоро придет муж, служащий в уездном городе, и что она почитает каждого странника за посланника Божия. К тому же завтра воскресенье. Они вместе помолятся, а после обедни у них трапеза, за которой бывает до тридцати гостей нищих.
Детям барыня велела взять сумочку странника и отнести в комнату, где ему предстояло ночевать.
Слушал он, смотрел и спрашивал себя: с людьми говорит он или с Ангелами?
Оказалось, что в том городе, куда пробирался странник, мать барыни монашествовала в женском монастыре и недавно приняла там схиму.
Когда настало время обеда и сели за стол, пришли еще четыре особы, которых странник принял за барынь, и стали с ними кушать.
После первого кушанья одна из них встала, поклонилась образам, поклонилась всем и принесла другое блюдо, и тут же опять села. Затем другая особа таким же порядком пошла за третьим блюдом. Странник из любопытства спросил, не родные ли хозяйке эти особы? Хозяйка ответила, что это кухарка, жена кучера, ключница и горничная, все замужние. И всех их она считает своими сестрами.
После трапезы странник думал один походить по саду и предаться там молитве, но хозяйка просила его побеседовать с ней о духовных предметах:
— Пойдешь один, дети не дадут тебе покоя. Они, как тебя увидят, не отойдут ни на минуту, так они любят нищих, монахов и странников.
Нечего было делать. Пришлось идти в сад с барыней.
Странник поклонился барыне в ноги и попросил рассказать ему, давно ли она ведет богоугодную жизнь и каким образом достигла такого благочестия.
— Пожалуй, я тебе все расскажу, — сказала барыня. Мать моя — правнучка святителя Иоасафа, мощи которого почивают в Белгороде. У нас был большой дом, флигель которого нанимал небогатый дворянин. Наконец он умер, а жена его осталась беременной, родила и сама умерла после родов. Рожденный остался круглым сиротой: моя маменька из жалости взяла его к себе на воспитание, через год родилась я. Мы вместе росли и вместе учились у одних учителей и так свыклись, как будто родные брат с сестрой. Потом скончался и мой родитель, а матушка, оставив городскую жизнь, переехала с нами в это село. Когда мы повзрослели, маменька выдала меня за своего воспитанника, отдала нам землю, а сама определилась в монастырь. Она завещала жить по-христиански, молиться усердно Богу и стараться исполнять главнейшую заповедь Божью, любить ближнего. Так мы и живем: помогаем нищим, Христовым братьям, детей воспитываем в страхе Божием и со слугами обходимся, как с братьями. У нас есть и приют, в котором и теперь живут более десяти человек увечных и больных, пожалуй, завтра сходим к ним.
Тут приехал барин. Увидев странника, он любезно его обнял, по-братски с ним расцеловался и повел в свою комнату со словами:
— Пойдем, любезнейший брат, в мой кабинет, благослови мою келью. Я думаю, что она, — он указал на жену, — тебе надоела. Она как увидит странника, или странницу, или какого больного, то рада и день и ночь не отходить от них.
Они вошли в кабинет. Там было множество книг, прекрасные иконы, животворящий крест во весь рост, и при нем было поставлено Евангелие. Странник помолился на эти иконы и сказал:
— У вас, батюшка, здесь рай Божий. Вот Сам Господь Иисус Христос, Пречистая Его Матерь и святые Его угодники. А вот — их божественные, живые и несмолкаемые слова и наставления. Я думаю, вы часто наслаждаетесь небесной беседой с ними?
— Да, — ответил барин, — признаюсь, я охотник читать.
— Какие же у вас здесь книги?
— У меня много и духовных, — отвечал барин. — Вот целый годовой круг Четий-Миней, творения Иоанна Златоуста, Василия Великого, много богословских и философских книг, а также много и проповедей новейших знаменитых проповедников. Библиотека моя стоит тысяч пять рублей.
Странник спросил, нет ли у барина какой книжки о молитве, и барин достал толкование молитвы Господней «Отче наш». Они занялись чтением. Вскоре пришла к ним барыня, принесла чай, а малютки притащили серебряное лукошко, полное какими-то сухими пирожками, каких странник от роду не едал. Это, очевидно, было печенье. Барин, взявши у странника книжку, подал ее барыне и говорит:
— Вот мы ее заставим читать. Она прекрасно читает, а сами будем подкрепляться.
Так они и пили чай под чтение барыни. После чтения пошли ужинать. За столом по-прежнему сидели с ними все люди: мужчины и женщины. И за столом благоговейное молчание и тишина. Поевши, все люди и дети стали молиться Богу и странника заставили читать акафист Иисусу Сладчайшему. По окончании молитвы служители пошли на покой. И странник с господами остались в комнате втроем. Тогда барыня принесла страннику белую рубашку и чулки. Странник, поклонившись в ноги, сказал:
— Не возьму я, матушка, чулок. Я их отроду не нашивал. Мы привыкли ходить всегда в онучах.
Барыня опять побежала, принесла свой старый кафтан тонкого желтого сукна и разрезала на две онучи. Барин сказал:
— Вот у него, бедного, и опорочки почти развалились, — принес новые свои башмаки большие, которые надевают сверх сапог и говорит:
— Пойди в ту комнату, там никого нет, перемени белье.
Странник переоделся и опять вышел к господам. Они его посадили на стул и начали обувать. Барин стал обвертывать ноги онучами, а барыня стала надевать башмаки. Странник сперва не хотел было даваться, но они велели ему сидеть спокойно и сказали:
— Сиди и молчи. Христос умывал ноги ученикам.
Нечего ему было делать. Он начал плакать, заплакали и они.
Барыня осталась в покоях ночевать с детьми, а странник с барином пошли в сад в беседку. Им долго не спалось. Они лежали разговаривая.
