— В Академию? — Ошарашенно выдохнула я.
Вот это поворот.
— Верно. Одно ваше слово и я распоряжусь начать процедуру оформления. Что скажите?
Тут вмешался Агарвэн.
Приблизился, по-собственнически подхватил меня на руки и крепко прижал к себе.
— На все вопросы ученица ответит завтра.
Мы вместе покинули кабинет.
Очутившись в темноте коридоров один на один я, наконец, позволила себе расслабиться. Прижалась к наставнику и ощутила под щекой тонкую ткань, за которой бугрились горячие твердые мускулы.
Он обнял еще крепче, мягко коснулся губами моего виска, и быстро понес в комнату.
— Извини, — прошептала, все еще чувствуя толику его смятения.
— Не оправдывайся, Диана. — Спокойно ответил принц. — Ты была вольна скрывать эту тайну.
Утвердительно кивнул. И все равно между нами будто возникла преграда.
— Вэн? — Позвала я, чувствуя острую боль в солнечном сплетении.
Не поступай так со мной. Только не сейчас, когда я безумно нуждаюсь в надежном плече и мудром совете.
— Т-шш… — откликнулся он и сердце оборвалось.
Сдерживая горькие слёзы, заметила, как он внёс меня в спальню. Уложил на кровать, опустился рядом на одно колено и аккуратно снял меховые сапожки. Накрыл одеялом и, молча прижав ладонь к моей щеке, погладил большим пальцем.
— Тебе надо выспаться. — В синих печальных глазах напротив я отчётливо прочитала: «А мне надо подумать».
10. Горькая правда
В какой-то мере маг смерти оказался прав, на Земле я никому не нужна.
А рисковать жизнью ради возвращения в опустевшую квартиру к отчиму-пьянице, очень глупо. Да и зачем? Если уж выпал шанс начать всё заново, почему бы им не воспользоваться?
Я долго бродила по комнате, обдумывая предложение Тарена. Когда же опустилась в кресло, обнаружила на щеках подсохшие слёзы. Волнуюсь? Странно, в душе вроде не скажешь. В последнее время совсем с собой не в ладах.
Поднялась. Снова прошлась взад-вперед. Несмотря на поздний час, Академия бодрствовала. Слышались голоса, под тяжестью ног скрипели половицы; снаружи выл ветер.
Понимая, что все рано не усну, стащила со стула накидку с соболиной опушкой, обулась в меховые сапожки и выскочила на улицу.
Ночной мороз сильно обжег легкие; подышала в рукавицу и, прикрыв лицо, бросилась по залитому лунным светом внутреннему двору. Оттуда торговыми рядами вниз и вот я в эльфийском квартале, застыла в нерешительности на первой ступени такого знакомого и родного крыльца.
Глаза впились в приоткрытую входную дверь, из-за которой сочился теплый свет. Увидев меня, наставник придет в бешенство и будет долго отчитывать за глупость и риск, коим я себя подвергла, придя сюда. Пусть. Главное после этого Он обнимет и вернет сердцу покой.
Стыдно признать, но я шла за ответом: как понимать тот последний поцелуй? А еще безумно желала, чтобы эльф снова меня поцеловал. И после прояснил мучавшее разум замешательство, раз и навсегда расставив точки над «i». Сказал напрямую — испытывает ли ко мне хоть какие-то чувства или все эти недели бессовестно издевался над дочерью врага, чтобы банально потешить собственное самолюбие?
Только подумала взбежать на крыльцо, но к полу пригвоздил грубый возглас Вэона:
— … ты не можешь взять человечку с собой. Это против правил.
Я осторожно заглянула в гостиную.
Оказывается, у эльфов было нечто вроде совета. Лафаэль держался у камина с мрачным лицом. Вэон поигрывал кинжалом, сидя на ступенях лестницы. Эния с Даэроном уединенно обнимались близ дивана.
Сам Агарвэн внимательно просматривал донесение. Был облачен в длинный шелковый халат цвета сумеречного снега с широкими, ниспадающими вниз рукавами и узкие брюки. В белых распущенных волосах переливался серебристый обруч с синим драгоценным камнем.
У меня перехватило дыханье. Прежде никогда не видела его ТАКИМ. Не просто властным и могущественным — истинным Владыкой, окруженным собственным народом.
— Тяжело соглашаться с Вэоном, — послышался голосок Энии. — Но девушке придется остаться.
— Нам жаль, — поддержал красавицу Даэрон.
Затаила дыханье, не веря ушам. Это потому что он — эльф, а я — человек? Или дело в обмане, которого мне не могут простить?
Все оказалось куда прозаичней. Я продрогла до костей, грела руки дыханьем, больше походившим на хрипы загнанного зверя, но упорно стояла на крыльце и через десять минут узнала правду.
Если в двух словах — эльфы готовились к военному походу. Собирались отвоёвывать утраченное королевство и в лидерах, само собой, видели Агарвэна. Обо мне речи даже не шло. Лишь в самом начале. Упомянули вскольз, как нечто лишнее, бесполезное. И переключились к обсуждению военной стратегии.
По гостиной катились высокие голоса, было шумно, суетно, спорщики кричали, а потом разом стихло. В один момент. Просто принц поднял руку.
В мягком зареве настенных ламп эльфийская кожа отливала лунным светом; волосы широкими локонами распадались по мощным плечам; глаза лучились холодом и суровостью. А когда заговорил, все благоговейно прислушались.
Я вздрогнула. По щекам покатились ледяные хрусталики.
Откуда вообще пришло в голову, что могу приглянуться эльфу-мужчине? И не просто обычному воину, а лорду королевских кровей.
Да, пока Агарвэн ходит в простых льняных рубахах, сражается бок о бок с рядовыми магами и вынужденно служит князю Виларду, но Он — принц. Рано или поздно отвоюет родные земли, вернет законные корону и трон и обретет утраченное могущество.
Вспомнит ли Он после этого простую человеческую девушку, вырванную им из лап кровожадных чудовищ за секунду до неминуемой гибели?
Вспомнит, как защищал ее ценой своей жизни? Как не единожды исцелял, не боясь при этом погибнуть сам? Как делился магическим Огнем, отогревая своим телом в глухой заснеженной чаще лишь бы только уберечь от стужи и холода?
Тело сковала неприятная слабость. Само собой, нет.
Я посмотрела на Агарвэна. В последний раз. Мысленно прощаясь с суровым принцем, невзирая на разрывающую душу боль. По лицу катились горькие слёзы.
«Спасибо наставник.
Никогда тебя не забуду. Но ты прав, вместе нам быть не суждено».
— Будь счастлив.
Еще минуту я любовалась прекрасным обликом теперь уже такого далекого и незнакомого мужчины, а потом зажмурилась.
— Не тому вы доверились, леди Олин, — прозвучал насмешливый голос из снежной темноты, когда на негнущихся ногах я побрела в Академию, не разбирая дороги.
