– Черт побери, Слоан, я поддерживал любое твое решение, но этого я не одобряю! Одному Богу известно, через что ты прошел, но ты не имеешь никакого права…
– Это ты не имеешь никакого права, Мэтт! Это моя жизнь, и я живу так, как хочу. Меня не интересует твое одобрение. Мы уйдем в горы и никогда не спустимся вниз, если ты этого хочешь. Главное – я нашел женщину, с которой намерен жить, и надеялся, ты примешь ее, поскольку она ни в чем не виновата, но если ты не можешь…
Саманта хотела шагнуть вперед, чтобы поддержать Слоана, но слова Дженни пригвоздили ее к полу:
– Ты уже женат, Слоан! И зная, что она невинна, ты решился на такой абсурд?!
Мороз пробежал по коже Саманты. Нет, она явно чего-то не поняла, он сейчас полностью отметет ужасное обвинение! Так ей и надо, не будет подслушивать! Прочь, немедленно прочь, и пусть они объясняют ей потом, о чем тут спорили… Однако она не пошевелилась, а продолжала смотреть на Слоана.
Он стоял спиной к огню, лицо в тени, колючие ледяные глаза – весь его облик свидетельствовал, что он взбешен, как никогда. Ее сердце болезненно сжалось.
– Мелинда не жена мне! – наконец рявкнул Слоан. – У нее мое имя, мое состояние, все, чем я был когда-то! Она украла мою жизнь. Я пришел сюда начать совершенно новую жизнь и достиг успеха. Думал, вы будете счастливы узнать, что я нашел человека, с которым могу разделить этот успех. Теперь я вижу, что ошибся.
– Мы должны быть счастливы, что ты начинаешь новую жизнь как двоеженец?! – недоверчиво спросил Мэтт.
– Родригес был лишен духовного сана много лет назад, – ответил Слоан. – Этот брак незаконный, вот и все. Я не собираюсь снова проходить через весь этот ад.
Саманта почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. У нее дико защемило сердце, и все слова медленно потонули в этой боли.
Она не хотела верить тому, что услышала. Наверное, она все неправильно поняла. Саманта знала Слоана Толботта как сложного, вспыльчивого человека, который отгородился от всего мира. Он один спас десятки жизней во время эпидемии оспы, рисковал жизнью, спасая Джека из огня. И никогда бы не стал хвалиться всем этим. Но она совершенно не могла взять в толк, почему этот человек здесь, сейчас говорит такие вещи?! Ей это, должно быть, снится, или она чего-то недослышала.
Мэттью одним глотком осушил стакан с остатками бренди и в упор уставился на брата.
– Я ни на минуту не допускаю, что эта молодая девушка – другая Мелинда, как не допускаю и то, что ты сам убил своего сына. Ты полный идиот, Слоан, и я не допущу, чтобы ты погубил жизнь этой девушки, если уж готов погубить свою собственную!
Когда Слоан угодил брату кулаком в челюсть, отбросив его к стене, Саманта не выдержала. Она вышла из тени в тот самый момент, когда Мэттью рухнул на пол.
Все еще вне себя от ярости, размахивая кулаками над своим поверженным братом, Слоан в ту же секунду увидел Саманту. Не говоря ни слова, он протянул руку к бренди на каминной полке и наполнил стакан. Затем, приветственно подняв, одним глотком осушил его.
Глава 30
Мэтт, потирая челюсть, поднялся на ноги. Он смотрел то на стройную девушку, затянутую в шелк, то на мужчину у огня с каменным лицом. Никаких оскорбительных криков, никакой истерики. Отсветы камина играли в темно-красных волосах Саманты, делая тонкие фарфоровые черты ее лица чуть бледнее обычного, но она оставалась столь же бесстрастна, как и он. На мгновение Мэтту показалось, что она держит в руках винтовку, нацеленную в сердце брата, но, тряхнув головой, он отогнал образ. Девушка была очень молодой и, должно быть, очень ранимой и нуждалась в сочувствии и понимании.
Дженни попыталась предложить ей то и другое, но Саманта чуть заметным жестом отклонила помощь и отступила в сторону. Она не отрываясь смотрела на Слоана. Взяв жену за руку, Мэттью старался разглядеть в глазах брата то, что видела Саманта. Толботт весь напрягся, но держался весьма непринужденно, облокотившись о камин и покачивая стаканом.
– Я готова выслушать ваши объяснения, – нарушила наконец она тишину. Голос звучал спокойно и рассудительно, но Мэттью видел, как дрожат ее руки, которые она прятала в складках юбки.
– Объяснений не будет, – отозвался Слоан, опять потянувшись к бренди.
Оба вели себя так, будто были одни. Дженни с Мэттом переглянулись и молча выскользнули из комнаты.
Слоан едва заметил их уход. Он вновь наполнил стакан, но пить не стал. Это в молодости он имел привычку облегчать выпивкой тяжелые моменты жизни, но теперь надеялся избежать истерики другим способом. Здесь не будет никаких эмоций – только секс. Он хорошо знал женщин, проклинавших его: они не могли жить одни. Им надо было доигрывать драму до ее печального конца. Что ж, от роли в таких спектаклях он отказывался.
Услышав ответ, Саманта чуть побледнела и прикусила нижнюю губу. Он вспомнил, как сладко было целовать этот ее большой рот и какими пьянящими были ответные поцелуи. Жаль, что нельзя поцеловать ее снова.
– Не лги мне, Толботт, если это и вправду твое имя. Возможно, ты и впрямь самый неважнецкий человек по эту сторону Сьерры, но я не думаю, что ты когда-нибудь сознательно врал мне. Так что давай продолжим в том же духе. Не надо говорить того, чего не хочешь, но незачем лгать насчет отсутствия объяснений. Не такая уж я дурочка! Очевидно, я не столь сообразительна, но до полной идиотки мне все же далеко.
– Нет, конечно, ты не идиотка. – Он повертел в руке стакан. Она не уронила ни слезинки, ни разу не повысила голоса. Может, он все-таки прав и их связывает только секс? Ему нравилось, как она смотрит на него – как если бы он действительно был мужчиной, которым она восхищалась, хотя как знать: вдруг это одна из женских уловок? – Не знаю, что ты успела услышать. Что тут объяснять? И так все ясно.
На лице ее застыло такое выражение, будто ей хотелось ударить его, но она не сдвинулась с места.
– Ты говорил мне в самом начале, что не хочешь жениться. Мы заключили сделку, и я выполняю ее. Так почему же ты сделал из меня дурочку в этой церкви? Что, так меня презираешь?
Интересный подход: ее не волновало, что их брак оказался недействительным, ей лишь не нравилось быть одураченной. Он мог понять это, но не мог ответить на ее вопрос, потому что и сам не знал ответа.
Толботт поставил стакан и стал растирать затекшую от напряжения шею.
– Я не презираю тебя, Саманта, и не лгал тебе. По каким-то необъяснимым причинам ты нравишься мне гораздо больше, чем кто бы то ни было. Видимо, я старался облегчить твою участь.
Он сунул руки в карманы и прислонился к каминной доске, пытаясь уловить выражение ее лица, но она опять отступила в тень. И он почувствовал себя идиотом, пытающимся оправдаться перед самим собой.
– Считай, что твою попытку не оценили. – В ее ответе сквозил сарказм. – Почему, черт возьми, ты думал, что фальшивый священник и фальшивый брак принесут мне облегчение? Скорее это тебе следовало облегчить жизнь.
