Все. Картины кончились. Темный занавес приоткрылся в последний раз, показав жестокую и неприглядную правду: конверт вскрыт, а значит, для вредоносных и опасных действий Куль oтыр aги препятствий нет. Частичка души богини вполне совместима с женским разумом и телом, а значит, она не начнет метаться в нем, сразу же подвергая саморазрушению. Она освоится и начнет делать то, ради чего ее позвали на древнюю землю обских угров — убивать.
— Настенька… Охотник близко. Я не знаю, кто он, но он рядом… И его долг — избавить мир от тени. Но ты можешь отпустить ее… сама… пока ты хозяйка в своем разуме… Случай придет… скоро Вороний день, весна… Отпусти — пусть сама уйдет туда, в Нижний мир… Прости, пора… не могу удержаться…
Пространство начало стремительно меняться, как будто выталкивая Настю обратно к двери.
А где-то далеко, в отделении реанимации, вышла из комы после обширного геморрагического инсульта пожилая пациентка.
* * *
Убаюкивающий плеск фонтанчика — модной детали офисного интерьера. Тишина. Кроме Насти, в холле только двое — напряженная, как струна, Елена и Игорь с бледным, как мел, лицом. Лозинский так и не приехал.
— Небывалый случай в нашей практике. У вас нет кредитора, Анастасия Юрьевна. Нулевой портал замкнут сам на себя, но в вас прячется источник огромных проблем. Вы — свой собственный абсолютный должник до тех пор, пока скрытая в вас сущность не начнет причинять вред другим. — Раздался резкий голос руководителя филиала ОМВО. — Это я и хотела выяснить.
Морозова почти не слышала этих слов. Она смотрела в светло-карие глаза, и видела там застывший ужас. Не потому, что Игорь Нефедов узнал правду о своей подопечной.
Он узнал правду о себе. Из бумаги, «упавшей» по факсу в офис «Жизненного долга» за миг до того, как Настя покинула портал.
Пик канцелярщины, в нескольких строках переводящий куратора в новый статус — с последующим устранением физического носителя тени. Какие бы силы не распоряжались порталами, они пользовались той терминологией, которая близка всем — и должникам, и сотрудникам ОМВО.
Последнее дело, подлежащее завершению здесь и сейчас. Насте совсем не нужно было даже пытаться прочесть эту бумагу — она уже точно знала ее содержимое. Вот почему эква так быстро успокаивалась в присутствии Игоря — она его просто-напросто боялась. Она предвидела судьбу.
— Мне жаль. — Елена тряхнула кудряшками. — У нас нет времени ждать какого-то там Вороньего дня. От вас исходит смертельная опасность для всех окружающих.
Выпала бумага из правой руки Игоря и бесшумно опустилась на мраморный пол, а ее место занял стремительно материализующийся темный предмет. Настя не разбиралась в моделях и марках огнестрельного оружия. Но для чего оно предназначено, поняла сразу.
— Игорь, вы должны выстрелить. Распоряжение по факсу игнорировать нельзя.
— Нет.
Настя уже не видела его лица, потому что в глазах снова закипали слезы. Не от жалости к себе, как сказала бы бабушка Женя, а от понимания: Игорь не выстрелит. Он уже все решил.
— Настя… — тихо позвал он своим хрипловатым голосом, который и теперь звучал успокаивающе и почти нежно: — Отдай ее мне.
Елена, отошедшая чуть назад, к стойке под часами, сухо констатировала:
— Прекрасный выход из ситуации. У вас нет детей, Игорь?
Куратор покачал головой.
— Тогда это более чем достойный поступок. Девушка останется жива.
Заметалась внутри холодная змейка:
«Нет! Для меня нет выхода в Нижний мир! Я просто… исчезну! Я… я не хочу! Пожалуйста!..»
Если исчезает то, что способно причинять зло и смерть — это неплохо. Но для этого кто-то должен расстаться с жизнью…
И это ужасно.
— Настя, слышишь меня, моя хорошая? Просто отдай. Пожалуйста. Не упрямься. Все идет правильно, как и должно быть…
Морозова отпрыгнула, или ей так казалось? Видимо, только казалось, потому что Игорь оказался рядом очень быстро, мгновенно. Так близко: обычное мужское лицо, светло-карие глаза, в которых вместо ужаса теперь была спокойная решимость, полоска седины, губы твердого рисунка… И эти губы сейчас дарили Насте последний поцелуй — требовательный, честный, ждущий — такой, следом за которым настоящий мужчина обычно тихо спрашивает свою женщину: «Да?»
Она ответила на этот поцелуй так, как хотел Игорь. Она могла бы сказать «да» на долгие годы вперед, которых… уже не будет. Она чувствовала и почти воочию видела, как в широких мужских ладонях забилось чужеродное нечто, покидавшее сознание Насти Морозовой в безмолвном крике.
— Вот, гадство! Гаишники остановили, первый раз за пять лет, растак их! Ни за что! Где моя футболка с Лавровым! — загремел в холле ОМВО знакомый баритон. — А что здесь про…
Лозинский не успел договорить. Рядом с Настей уже не было Игоря. Раздался выстрел — и звук тут же был поглощен и заглушен темным пространством холла.
Мир как будто перевернулся с ног на голову. Ошеломленный Лозинский. Спокойная Елена. Падение тела на мраморный пол. И вот уже Настя сама сидит на полу около распростертого тела, вокруг головы которого натекло немного крови. Странно, выходного отверстия нет… А ведь он стрелял сам, в упор…
Голоса.
— Что за хрень, Елена?! — продолжал греметь баритон, в том время как его обладатель разматывал с шеи шарф и подкладывал под голову Игоря сбоку. — Кто мне объяснит, что происходит, мать вашу! Я звоню в полицию.
— Хоть обзвонитесь, Антон. Они сюда не доберутся. Игорь Павлович тоже расплатился, как считал нужным. Хватит истерить. Тень еще здесь или обезврежена? — холодно спросила Елена, не отрывая взгляда от тела Игоря, лежащего на полу, и от девушки, беспомощно сидящей рядом.
Она перевела взгляд на Лозинского, неловко топчущегося вокруг:
— Так тень обезврежена?
— Я ее не чувствую. — Упрямо сказал профессор, и Насте почудилось какое-то болезненное отчаяние в его голосе. — Да, развеялась, несомненно.
И тут Настя ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев рук, как будто их щипал легкий морозец. Что?.. Слабо дрогнула левая бровь Игоря — или это всего лишь неверная игра света в холле ОМВО?
«Спрячь меня. Я спасу его. Я буду тихой и незаметной, я никогда не преступлю твоей воли, — прозвучал в сознании испуганный женский голос. — Пожалуйста. Я не хочу умирать…»
Не до диалога с голубоглазой эквой было Насте, но она поняла одно — каким-то чудом Игорь еще жив, потому что принял в свое сознание тень Куль oтыр aги, дочери владыки Нижнего мира. Богу смерти дано право защищать и от смерти, и от болезни — надо лишь его попросить… И сейчас тень его дочери в последней отчаянной попытке удерживалась между двумя телами: полной жизни Морозовой и умирающим Нефедовым.
«Я просто уйду, я обещаю, как только ты сама сможешь меня отпустить — и не выбросить из себя, а отпустить домой… Если не будет такого случая, значит — проживу с тобой всю жизнь и ни разу о себе не напомню, клянусь!»
