Книга Моя мишень - Ольга Вечная

Лёха

Рита ведет себя неестественно радостно. Она хорошо владеет собой, но я отмечаю скрытые оттенки настроения, и они мне не нравятся. Иногда я сам себя пугаю со своими предчувствиями, но мне кажется, она чего-то боится. После работы забираю ее от Яны, девушка старается выглядеть беспечной, улыбается широко и много.

— Как прошла смена? — спрашивает.

— Нормально. Что случилось? — пытаюсь поймать бегающий взгляд.

— В каком плане?

— Ты мне скажи.

— Давай поговорим позже. Помнишь же, что мы с Катей планировали вместе поужинать? — подставляет мне губы, которые коротко целую, но возвращаюсь к интересующей меня теме:

— Помню, все в силе, по времени успеваем. Но сначала к сути. У Яны все хорошо?

— Да, она вообще ни при чем. Леш, мы тогда точно не поужинаем спокойно.

— Рита? — делаю многозначительную паузу. Мы уже было выехали со двора, но я паркую машину у ближайшего магазина, отстегиваю ремень и поворачиваюсь к девушке, намекая, что с места не сдвинусь, пока не услышу что хочу. Смотрю в глаза внимательно, она сразу же начинает плакать. Вытирает ладонями глаза. — Да что такое? Эй, Ёжик, поделись со мной своей бедой, — стараюсь, чтобы голос звучал мягче, даже с юмором, сам-то я не вижу причин для таких переживаний. По крайней мере — пока. Хищник, блин, мой.

— Я думала рассказать тебе вечером, но не знаю как это сделать, — всхлипывает. — Почему со мной вечно что-то случается? — закрывает лицо ладонями и качает головой. — Это ужасно, просто ужасно.

— Просто скажи как есть.

И она начинает рассказывать. Честно и просто. Боится, потому что не знает, как я отреагирую. Прошлым утром после смены в «пельменной» она должна была навестить родителей — я работал, а у них как раз выходные. Бесит меня эта ее работа, запер бы дома, будь моя воля. Она ждала такси, как вдруг к центральному входу подъехал Ленёв на новой тачке. Благо хоть не один, а с Ритиным отцом. Оба встревожены, развели панику.

К слову, травля в сети Сашкиной Марго сошла на нет, я удачно съездил в Москву, решил все вопросы. С декабря не было ни одного нового поста или хэштега. Все расслабились. А тут вдруг надпись в подъезде, где живут Риткины родители. Главное, не в моем подъезде, а где родители. Первый странный звоночек.

Надпись отвратительного содержания, с угрозами скорейшей расправы. Ожешко переполошились, вызвонили главного, по их мнению, мента города, и вместе они поехали забирать и охранять Риту.

— Мы все утро обсуждали ситуацию, — торопливо рассказывает она. — Ленёв руку дает на отсечение, что кто-то из фанатиков вычислил меня и хочет отомстить.

— Я бы на его месте был осторожнее с подобными обещаниями.

— Мама плачет, отец на нервах. Леша, ты только не сомневайся во мне. Честное слово, я не звонила ему сама. И никогда бы не позвонила, не попросила помощи. Это все родители! Они меня подставили! Я сама его ненавижу всей душой. Он последний человек, к кому стоит обращаться в случае беды.

— Понял. Съезжу посмотреть, что за надпись. Я найду того, кто это сделал, Рит, и мало ему не покажется. А пока усилим меры безопасности.

— Это еще не все, — обреченно произносит она.

— Слушаю.

Мы смотрим друг другу в глаза, она делает вдох. Выглядит запуганным котенком. Да что ж такое?

— Мы полдня обсуждали ситуацию, Ленёв нагонял жути, пугал похожими случаями. Даже твоя мама приехала поддержать. Они вчетвером меня накрутили так, что я невольно запаниковала, хотела даже тебе звонить, но решила не тревожить.

— Надо было все же написать.

— Да, наверное. Твоя мама убедила, что в данной ситуации даже такси брать опасно, мало ли? И они вызвались подвезти меня домой и проводить до дверей. Леша, пожалуйста, ты только не нервничай сейчас. Пообещай, что не наделаешь глупостей.

— Блть, да говори уже, — я буравлю ее взглядом.

— Я не знаю, что мне делать. Я так боюсь за тебя, Боже, я за себя так никогда не боялась. Он сказал, что уничтожит тебя.

— Что он тебе сделал?

— Проводил меня до квартиры. Твоя мама сначала не пошла, потому что пешком высоко. Я отказывалась, знала, что тебе не понравится, но они и слышать не хотели! Ленёв заглянул в квартиру, дескать, вдруг там кто-то спрятался. Какой же бред! А потом он меня схватил и попытался поцеловать.

— Пздц.

— Поверь, ничего не было, я клянусь тебе. Испугалась, конечно, до смерти, оттолкнула его. Пригрозила, что буду кричать в окно, что твоя мама услышит. Да и соседки под окном бдят чуть ли не круглосуточно, закутались в шали и сидят. Мигом вызовут полицию. Тогда он обозвал меня безрассудной дурой. Заверил, что решит все мои проблемы… если я с ним… если я буду тайком спать с ним. Говорю это сейчас и сама себе не верю! Он обещал, что ты ничего не узнаешь. Добавил, что перестанет вставлять тебе палки в колеса, что ты не успеешь оглянуться, как полковником станешь, сядешь в кабинете, зарплата в три раза увеличится и никакого риска для жизни. Дескать, в моих руках устроить нашу с тобой жизнь. Всего-то нужно… Господи, нельзя так давить на людей!

— Сука.

— Я отказалась, конечно. Он давай орать, что я идиотка. И себя угроблю, и тебе жизнь сломаю. А так… он, оказывается, в тот раз на юбилее все видел. И перестал считать меня маленькой. И жить теперь не может, все обо мне думает. Он говорил такие ужасные вещи, Леша, спрашивал, чем ты лучше него. Оскорблял тебя. Я просила его уйти, схватила телефон. Тогда он начал угрожать, что если я посмею нажаловаться, он вывернет ситуацию таким образом, что, дескать, это я к нему приставала и просила защиты. «Только попробуй пикнуть!» И тут твоя мама заходит, смотрит подозрительно. Он глянул на меня выразительно, и я… промолчала. Знаю ведь, что она всегда на его сторону встает. Он кивнул, сказал подумать над предложением, обнял ее за плечи и вышел. Я закрылась на все замки и сидела в квартире безвылазно. Только до Яны рискнула добраться, и то Рома за мной приехал.

Она берет меня за руку, стискивает мои пальцы.

— Боже, я боюсь, что ты мне не поверишь. И еще больше, что поверишь и что-то с ним сделаешь. Возможно, не нужно было тебе говорить. Но как не сказать? Пожалуйста, Леш, я тебя умоляю. Не совершай поступков сгоряча. Я тебя очень люблю, я все для тебя сделаю, но никогда больше не предам, даже для твоего блага.