— Я в очередной раз убедился в том, что ты эгоистка.
Пять лет назад я совершил ужасную ошибку, когда впустил это чудовище в свою жизнь.
— В общем, я что звоню? В Россию я пока не планирую возвращаться, Матвея я оставила с матерью. И мне не нравится, что она вдруг начала поддерживать тебя и твои решения лишить меня всякой помощи… Знай, она это делает только ради того, чтобы ты внука у нее не забирал!
— И? Цель твоего звонка? — я не понимал к чему она клонит.
Неужели переживала за судьбу ребенка? Понятное дело, Вера Васильевна без пяти минут пенсионер и не сможет в полной мере обеспечивать будущее внука. Я, конечно, помогать буду, даже не обсуждается. Но ребенку, а не Алле, которая привыкла спускать все средства на себя любимую. Хватит, накаталась. Пусть сама теперь выживает, как хочет и попробует заработать себе на жизнь. Может быть труд всю дурь из головы ее выбьет?
— Я готова подписать отказ от ребенка в твою пользу, если ты выплатишь мне денежную компенсацию, естественно квартира и машина тоже останутся за мной. Если тебя все устраивает, то я смогу встретиться с твоим юристом послезавтра, как раз буду пролетом в Москве и все подпишу без проблем.
Так вот зачем она звонила! Сделку заключить… Вера Васильевна, если уж так мечтала воспитывать внука, пусть воспитывает, я препятствовать не стану, но Аллу теперь не пощажу. Не после таких заявлений и наглости. Не хотела по-хорошему, значит останется ни с чем!
— Можешь не утруждаться и лететь мимо столицы в свой конечный пункт назначения, — произнес я. — Никаких компенсаций не будет. Сделку позвонила заключить? — усмехнулся я. — Квартира и машина за сына… Не продешевила-то? И с чего ты решила, что я буду тебе что-то выплачивать за ребенка, который имеет ко мне отношение лишь по документам?
— Так это да или нет?
— Это твердое и решительное нет. Алла, и без твоего согласия и расписок я решу все эти вопросы. Да, мне в суде будет не просто добиться своего, с учетом того, что я записал мальчика на себя, но я никуда не тороплюсь. А если ты уедешь из страны и больше в России не появишься, то значительно упростишь работу не только моим юристам, но и всем нам жизнь. Только однажды придет день, когда ты откроешь глаза и поймешь, что осталась совершенно одна. И кому будет нужен твой достаток, машина и квартира? Твоей сморщенной коже на лице и дряблым ягодицам?
— Ты…
— Прощай, Алла, — сухо проговорил я и сбросил вызов.
Кажется, на счет бывшей жены у меня не осталось никаких иллюзий, ничего светлого внутри, даже воспоминаний из прошлого. Почему я не замечал в ней этой сучьей натуры столько лет? Хорошо, что теперь все это осталось позади, а я наконец-то прозрел.
Впервые за два месяца я не поехал к Ульяне в больницу, а направился в бар, чтобы напиться в хлам. Эти дни сильно ударили по мне, я много что переосмыслил. Вера Васильевна еще не разговаривала с Ульяной, и она ничего не знала о своих настоящих родителях, да и вопрос с Матвеем оставался открытым. Я понимал, что промедление чревато дальнейшим шантажом со стороны Аллы и, по-хорошему, мне следовало обратиться в суд и лишить ее всех прав на этого ребенка, чтобы навсегда выкинуть эту женщину из нашей жизни. Но как к этому отнесется Ульяна? Сам того не ведая, я попал в жизненную ситуацию, которая коснулась много лет назад другую семью. Вера Васильевна и Александр Владимирович забрали маленькую осиротевшую крошку к себе из лучших побуждений, а в итоге это привело к беде. Матвей сейчас находился в схожей ситуации, только с поправкой: он оказался не нужен родной матери, ей было на него наплевать. И у меня в голове не укладывалось такое бессердечие. А как же материнский инстинкт? Или вместо сердца у Аллы был холодный камень в груди и полное безразличе к судьбе собственного ребенка? Разве такое возможно?
Глава 50
Ульяна
— Ну что же, Ульяна, — улыбнулся врач и выдал мне выписки на руки. — Я рад, что анализы все в норме. Такие травмы головы не всегда заканчиваются хорошо, но будем надеяться, что осложнений никаких не возникнет. Жду тебя через три месяца на плановый осмотр, — мужчина похлопал меня по плечу, поднялся на ноги и покинул палату.
Я осталась одна и взглянула на часы. С минуты на минуту приедет Сергей и я наконец-то отправлюсь домой… Домой! Когда я пришла в себя и услышала, что месяц пробыла в коматозном состоянии, то сильно испугалась, что никогда не смогу уже вернуться к полноценной жизни, что мой ребенок будет всю жизнь при больной маме… Меня так долго продержали в стенах больницы и какие только мысли не посещали мою разбитую голову за эти дни. Как хорошо, что все страхи остались теперь позади!
— Папа, это правда? Ты не шутишь? Мы сегодня заберем маму из больницы? — услышала за дверью радостный голос Марка.
Отложив бумаги в сторону, я поднялась на ноги. Подошла к окну и выглянула на улицу. Погода стояла чудесная! Сегодня же попрошу Сергея сходить погулять в парк. Хочу есть мороженое, обнимать сына и любимого мужчину, и больше не думать ни о чем плохом.
— Мама! — дверь распахнулась и Марк бросился мне навстречу. В груди разлилось тепло, когда сын заключил меня в объятия и прижался своим худеньким тельцем к моим ногам. — Это правда? Ты сегодня домой?
— Да, сейчас соберу вещи и поедем… — я обняла Марка в ответ и вдохнула глубоко в легкие запах его макушки.
— Как здорово! Вот дедушка обрадуется! Жаль только Дженни улетела…
— Она вернется, — пообещал Сергей. — Привет, — подошёл и обнял нас с сыном, и так мы стояли какое-то время. — Врач уже был? — спросил он.
— Да, только что ушел. Оставил все выписки и сказал, что ждёт на обследование через три месяца.
— Хорошо, — кивнул он. — Тогда собирайся, я подойду через десять минут.
Сергей вышел из палаты, я переоделась и сложила вещи в сумку. Марк восторженно подпрыгивал на месте, а я с улыбкой на губах поглядывала в его сторону, и просто была счастлива, что сегодня засну рядом с сыном и почитаю ему сказку на ночь.
— Какие планы на вечер? — спросила я у Сергея, когда мы выехали с парковки больницы и направились домой.
— Сомневаюсь, что такое можно озвучивать при ребенке, — тихим голосом отозвался он и украдкой взглянул в сторону Марка.
Мои щеки обожгло румянцем, а внизу живота начало ощутимо печь. Картинки этого вечера и ночи предстали перед глазами так явственно, что я зажмурила их и, натянув счастливую улыбку на лицо, отвернулась от Сергея. Я безумно по нему соскучилась и жаждала его ласк и нашей близости.
— Еще слишком рано для смущения, — заметив мою реакцию на свои слова, усмехнулся Сергей.
Дома нас встретил Андрей Александрович, а в гостиной был накрыт стол с угощениями и закусками. Мы пообедали и вышли все вчетвером на улицу. Сергей взял на работе отгул и пообещал мне, что свозит меня в конце месяца в Питер на могилу отца. Я старалась не грустить и не думать о том, что близкого человека больше никогда не будет в моей жизни, но время от времени глаза сами собой становились мокрыми, а сердце больно сжималось. Это было выше моих сил думать о том, что папа умер, так и не увидев Марка… В этом была только моя вина. Вот к чему привела моя нерешительность и страхи… Слишком высокую цену я заплатила, и если бы могла повернуть время вспять, то сделала бы все по-другому. Как? Не знаю. Но ощущать внутри эту боль было невыносимо.
