Затем мы повторно вызвали Хашмейстера, и тот подтвердил, что сообщил Гейси об аресте за убийство по возвращении из больницы. Следующим мы вызвали Майка Альбрехта и спросили его о заявлениях, которые обвиняемый сделал в участке той ночью. Мы хотели показать, что Гейси все это время отлично знал, что делает, и даже разработал линию защиты. Когда Альбрехт упомянул заявление подсудимого о четырех разных личностях, Канкл спросил, был ли Гейси накануне у адвокатов, и Майк это подтвердил.
Тут Сэм Амирант потребовал переговоров с судьей и Канклом наедине. В ярости он обвинил Билла в том, что тот пытается натолкнуть присяжных на мысль, будто юристы предложили Гейси симулировать раздвоение личности. Амирант вновь потребовал аннулировать процесс. Судья Гариппо не согласился с ним, но предупредил Канкла, что нам следует воздержаться от подобных предположений, поскольку судят обвиняемого, а не его адвокатов. Но у нас еще оставалась возможность показать, что перед арестом Гейси просчитал возможные увертки.
После возобновления допроса Альбрехт пересказал присяжным множество характерных реплик Гейси. Фраза «Дэйв, я хочу все прояснить, игра окончена» демонстрировала, что убийца знал о подозрениях полиции. «Я и дня в тюрьме не проведу» – Гейси уже разработал стратегию защиты. Его подробное описание смерти Роба Писта подтверждало, что он прекрасно осознавал свои действия. А использование псевдонима – Джек Хенли – доказывало, что он заранее все спланировал.
Альбрехт закончил, и присяжных отпустили, но Амирант продолжал возмущаться тем, что он считал непрофессиональным поведением обвинения. Он вновь попросил судью аннулировать процесс.
– Уже тринадцать с половиной месяцев, – бушевал адвокат, – я сдерживаю своего клиента. Он то и дело порывается вскочить и рассказать всякие неприглядные факты о стороне обвинения. Но я ему не позволяю, потому что не хочу возводить напраслину на своих противников. Но я не позволю подвергать сомнению честность адвокатов.
Гариппо попытался успокоить Амиранта и пообещал все исправить следующим утром.
В пятницу мы повторно вызвали Грега Бедоу с рассказом о заявлениях, которые Гейси сделал в участке сразу после возвращения из больницы. Таким образом, мы раскрывали признание обвиняемого в серии убийств и показывали, что его права во время дачи показаний не нарушались. Фил Беттикер начал с поездки на мост и продолжил рассказ возвращением на Саммердейл, где Гейси отметил в гараже место захоронения Джона Бутковича.
Канкл непременно хотел показать присяжным «трюк с веревкой», который Гейси продемонстрировал с четками на Ларри Финдере в тюрьме Дес-Плейнса, хотя самого Ларри очень беспокоила святость четок. После того как Финдер словесно описал демонстрацию трюка, Канкл попросил его подойти к судейской кафедре. Присяжные внимательно наблюдали, как Ларри по просьбе Канкла достает из кармана четки. Судья Гариппо даже вышел из-за трибуны, чтобы лучше видеть.
Билл протянул руку к Ларри и сказал:
– Представь, что это твоя рука, которую ты просунул между прутьями тюремной камеры, когда Джон Гейси предложил показать трюк на тебе.
Финдер кивнул, обмотал четки вокруг запястья Канкла и принялся затягивать петлю, как делал обвиняемый.
– Первый узел, – произнес Ларри, – второй узел… Промежуток между вторым и третьим узлами. – Он вставил ручку между последними двумя петлями. – И закрутить.
Канкл поднял руку, чтобы присяжные смогли рассмотреть.
Затем Билл попросил Финдера описать схему, которую нарисовал Гейси, указывая места захоронений в подполе.
Внезапно подсудимый прервал процесс:
– Ваша честь, я ничего такого не рисовал!
Однако Канкл продолжил допрос. Когда он закончил, судья отпустил присяжных и подозвал обвиняемого к себе.
– Мистер Гейси, – предупредил Гариппо, – на заседании суда нельзя вот так вскакивать и перебивать свидетелей. Если вы хотите что-то сообщить или представить какие-то улики, мы дадим вам такую возможность, но не позволим делать подобные заявления, да еще и перед присяжными. Вы меня поняли?
Гейси кивнул. День закончился рассказом Рафаэля Товара о найденном кольце Цика и поездке с обвиняемым в тюрьму.
Утром в субботу вновь выступил Дэн Дженти. Он в мельчайших подробностях ответил на все вопросы Боба Игана относительно поиска тел. Исключительно по памяти Дженти воспроизвел эксгумацию каждого тела, начиная с № 1 в подполе и № 2 в гараже и до № 29, найденного под балками в столовой незадолго до сноса дома. Он даже смог с невероятной точностью назвать результаты замеров.
– Тело № 9 лежало на животе головой на юг. На расстоянии 231 сантиметра от восточной стены и 368 сантиметров от северной. Из одежды на нем была лишь резинка от трусов и темные носки.
– А как глубоко оно лежало?
– Сложно определить. Мы замеряли от верхнего края цементной подушки, и оттуда до тела было 30 сантиметров.
– Примерно какой толщины подушка?
– Десять сантиметров.
На перекрестном допросе Мотта спросил, сколько, по оценке Дженти, могли там пролежать останки.
– Я бы сказал, от полугода до нескольких лет, от пяти до десяти.
– То есть от полугода до десяти лет – это самая точная оценка, которую вы можете дать?
– Видимо, так.
Если защита не может оспорить факты, обычно она пытается найти слабые места, чтобы вызвать недоумение у присяжных. Учуяв такой маневр Мотты, Иган расспросил Дженти о факторах, влияющих на скорость разложения тела.
– Низкая температура замедляет разложение, как и пребывание в воде. Если труп находится под землей без доступа к кислороду, разложение также замедляется. А тело, которое, допустим, лежит в летнее время на улице, полностью разложится через пару недель за счет высокой температуры и насекомых. С другой стороны, изолированные от внешней среды останки могут оставаться невредимыми, хотя бы с виду, в течение полугода. Вариаций слишком много, все зависит от того, в каких условиях находилось тело.
– Будет ли правильным сказать, – продолжил Иган, – что практически невозможно определить время смерти до дня, часа или минуты?
– Вы абсолютно правы, – подтвердил Дженти. – Это лишь выдумка сценаристов, когда в кино заявляют, что время смерти жертвы – между тремя часами и четвертью четвертого. Подобное просто невозможно: в человеческом теле нет встроенных часов. В лучшем случае удается определить время с точностью до нескольких часов, а что касается нашего дела… Тут одному Богу известно.
Далее Билл Канкл опросил сержанта Маринелли, и судья сообщил, что слушание продолжится на следующей неделе.
Третья неделя
К понедельнику 18 февраля у нас оставалось всего несколько дней до окончания представления версии обвинения, и мы добрались до того момента, когда надо договориться с защитой, что личности жертв установлены верно. Если же защита откажется, чем нам уже угрожал Амирант, оставался лишь один вариант: принести останки в зал суда. Может, хотя бы они заставят адвокатов изменить мнение.
