сверкнула молния, осветив длинные купола защитного поля вдоль берега и приземистые, крайне хлипкие строения под ними.
— Сверху! — заорал кто-то, и Гедимин запоздало схватился за наушники — с двух сторон от него сработали звуковые пушки. Направлены они, на его счастье, были в небо, под небольшим углом к горизонту на юг, и сармата к северу от них зацепило по касательной — но ещё несколько секунд он судорожно сглатывал и мигал, пока в голове и в глазах не прояснилось.
— Оружие к бою! — раздалось в наушниках. Снова сверкнуло, сдвоенная звуковая волна ударила в мембраны шлема и разбилась, в этот раз не причинив вреда. В небе, среди низко свисающих клочьев огромной тучи, метались красноватые тени, по кромке подсвеченные ослепительно-белым. Ещё один «залп» ультразвуком — и они шарахнулись назад, к югу, но тут же, будто налетев на невидимую стену, нырнули вертикально вниз. Долю секунды спустя первая из них, складывая на лету крылья, пронеслась над головами сарматов, и струя плазмы, не задев её, пролетела мимо. Следом, быстро снижаясь, шли остальные, все полтора десятка.
— Не стрелять! — заорал Вепуат так, что у Гедимина, пережившего ультразвук, снова зазвенело в ушах. От неожиданности он отдёрнул палец от переключателя, и электрофаги, так и не получив в морду заряд плазмы, всей стаей рухнули за спинами отряда. Гедимин, изумлённо мигая, смотрел, как они отталкиваются перепончатыми крыльями от песка, резко разворачиваются и ныряют за бронированный глайдер.
— Эй! — услышал он сердитый голос пилота. — Чего прилипли⁈
Гедимин шагнул было к машине — все Скхаа спрятались за ней так, что ни один хвост не торчал наружу, и непонятно было, что они с ней делают — но остановился, услышав слаженный свистящий вздох. Все сарматы смотрели в небо, туда, где один за другим взрывались сгустки плазмы, освещая «брюхо» громадной тучи. Из тумана медленно выплывал длинный, покрытый зубчатыми шипами гребень.
— Hasu! — выдохнул сармат, вскидывая сфалт — и опустил его, так и не выстрелив. «Не достать…»
— Ядро Сатурна, вот это тварюга, — прошептал потрясённый Вепуат. Он даже не притронулся к оружию — так и стоял, опустив руки и запрокинув голову. Гигантский хасен приостановился — теперь клочья туч обгоняли его, скользя мимо шипастых гребней. Гедимин включил сканер — экран тут же подёрнулся характерной рябью, — тварь была так огромна, что её «фон» накрывал дюны.
— Если здесь середина брюха, то хвост должен быть вон там… — услышал Гедимин шёпот Вепуата и сердито фыркнул.
— Это не середина. Видишь выступы? Это передняя часть, подглоточные гребни.
В эфире кто-то нервно хихикнул. Ещё один сгусток плазмы взорвался в небе, десяти метров не дотянув до нижнего гребня, но ударная волна, похоже, потревожила хасена — Гедимин услышал низкий вибрирующий гул, и параллельные полосы медленно наклонились. «Снижение. Если ударить термобарическим…» — он схватился за сфалт, но кто-то огрел его прикладом по спине.
— Все на борт, минута до взлета!
Он успел увидеть в закрывающийся люк, как от сдвигающейся брони на бортах бросаются врассыпную электрофаги, и как их светящиеся тени мечутся над постройками. Обшивка глайдера лязгала, расходясь, с двух сторон открывались щели, тут же прикрываемые защитным полем. Гедимина толкнули в плечо, и он сел на пол, выставив сопло сфалта в едва заметную воронку-бойницу. За ней клубился тёмно-синий туман, подсвеченный бортовыми огнями. На долю секунды из него выплыло что-то длинное, кольчатое, покрытое блестящими острыми выступами — и снова пропало.
— Правый борт — огонь! — раздалось в наушниках, и Гедимин услышал взрывы — и уже знакомый гул, давящий, минуя ушные перепонки, прямо на кости черепа. Глайдер резко нырнул книзу, разворачиваясь на лету. Из тумана в проблесках молний выступали параллельные гребни с зубчатыми шипами — рёбра жёсткости на длинном боку живого «дирижабля».
— Левый борт — огонь!
«Добьёт — не добьёт?» — Гедимин выкрутил дальность до максимума. Ослепительно-белый луч на долю секунды завис в воздухе, пронзив клочковатый туман, и, пробив «обшивку дирижабля», взорвался. Глайдер рванулся в сторону, под ругань со всех сторон залязгали пластины, прикрывая просветы в бортах — а потом и сами борта заскрежетали, медленно прогибаясь внутрь. Гедимин видел, как плавно смещаются пояса давления — что-то сжималось вокруг машины, пытаясь то ли раздавить, то ли куда-то протолкнуть. Бортовые швы разошлись.
— Огонь с двух бортов! Tzajesh!!!
Глайдер швырнуло назад, и Гедимин, накрыв своим телом сфалт, прокатился по полу, пока не упёрся ногами в люк. Смятые пластины с дребезжанием распрямлялись, становясь в пазы и снова сцепляясь между собой. Низкий гул бил по черепу, заставляя болезненно щуриться. Ещё секунда — и сармата подбросило на пару сантиметров и швырнуло вперёд: глайдер сел, прокатился по мокрому песку на брюхе и замер.
— Кто ранен? Все целы? — голос пилота ещё звенел от волнения. Эфир наполнился недовольным ворчанием и короткими откликами. Сарматы, сваленные в кучу на полу фургона, расползались, отряхиваясь и проверяя оружие. Когда Гедимин, ощупав корпус сфалта и убедившись, что реактор цел, поднялся на ноги, люк уже был открыт, и последний из ликвидаторов выбирался наружу.
— Ремонтник, ты где? — услышал он встревоженный голос Вепуата, а сразу за ним — оглушительный треск и тяжкий грохот. В наступившей тишине кто-то вполголоса помянул ядро Сатурна.
«Будет мне работа на завтра,» — подумал Гедимин, оглядываясь на потрёпанный глайдер, весь покрытый вмятинами, крошечными кратерами и оплавлениями. По бортам параллельно друг другу шли три перетяжки — здесь машину сдавило с огромной силой и чудом не порвало на части. Гедимин машинально стал высчитывать, какое для этого нужно было воздействие, но кто-то двинул его прикладом в бок.
— Видел⁈
На песке, занимая всю многометровую низину, лежал, свернувшись кольцами, толстый хлыст. Он ещё судорожно подёргивался, поднимая фонтаны грязи, но управлять его движениями было уже некому. Гедимин видел, как блестят на оторванном щупальце прозрачные заострённые шипики-зацепы, — даже при падении они не поломались, хотя выглядели хрупкими, как оконное стекло.
…Глайдер, скрипя всеми бортами, лёг на последний из песчаных гребней, и сарматы вышли под затихающий дождь. Гедимин держал оружие наготове, хотя уже знал, что опасаться нечего —
