Пьеро Вендрамини – паломник из Венеции, посетивший ХГГ в 1384 г., 8 июля. Однако слово «luglio» (июль) написано с ошибкой. Некоторые исследователи полагают, что вместо «lugio» автор надписи хотел изобразить «lugeo» – «пребывающий в трауре», но тогда при чем здесь цифра 8? Все-таки, скорее всего, речь идет о месяце…
А почему из Венеции? Потому, что Вендрамини (или Вендрамин) – известный веницианский род, давший республике именитых торговцев и выдающихся политических деятелей. А в XV в., с 1476 по 1478 г. представитель семейства Андреа Вендрамин* был избран 71-м веницианским дожем. А как звали отца дожа? Не Пьеро ли? Не он ли за 9 лет до рождения сына оставил на колонне киноварную инскрипцию со своим именем? Вот еще одно доказательство того, что по части загадок и тайн ХГГ – неисчерпаемое место…
Глава 59
Сорок мучеников Севастийских и греческие патриархи
Прямо под колокольней ХГГ (см. главу 55) располагается придел, о котором архимандрит Леонид (Кавелин) писал: «На север – малая церковь Сорока мучеников, где погребены Патриархи Иерусалимские, как скончавшиеся в самом Святом Граде, так и вне оного». Сорок мучеников – это 40 мучеников Севастийских, пострадавших за веру в 313 г.
Память их относится к ряду наиболее чтимых праздников. 9 марта (22 марта по григорианскому календарю), в день их памяти, даже облегчается строгость Великого Поста. Однако остается вопрос, почему именно один из приделов ХГГ освящен с их именем? Ведь они, эти севастийцы, не имеют непосредственного отношения к Страстям и другим евангельским сюжетам? Кто они такие вообще?
Вот самое каноническое изложение предания о мучениках из города Севастия в Малой Армении, который давно уже в народных сказаниях отождествлен и с Севастией Каппадокийской, и с Севастией Самарийской, и даже с Севастополем (а озеро Севастийское в современном фольклоре уверенно ассоциируется с озером Севан…):
«В 313 году святой Константин Великий издал указ, согласно которому христианам разрешалась свобода вероисповедания и они уравнивались в правах с язычниками. Но его соправитель Ликиний* был убежденным язычником и в своей части империи решил искоренить христианство, которое значительно распространилось там. Ликиний готовился к войне против Константина и, боясь измены, решил очистить от христиан свое войско.
В то время в армянском городе Севастии одним из военачальников был Агриколай, ревностный сторонник язычества. Под его началом была дружина из сорока каппадокийцев, храбрых воинов, которые вышли победителями из многих сражений. Все они были христианами. Когда воины отказались принести жертву языческим богам, Агриколай заключил их в темницу. Воины предались усердной молитве и однажды ночью услышали глас: „Претерпевший до конца, тот спасен будет“.
На следующее утро воинов вновь привели к Агриколаю. На этот раз язычник пустил в ход лесть. Он стал восхвалять их мужество, молодость и силу и снова предложил им отречься от Христа и тем снискать себе честь и расположение самого императора. Снова услышав отказ, Агриколай велел заковать воинов. Однако старший из них, Кирион, сказал: „Император не давал тебе права налагать на нас оковы“. Агриколай смутился и приказал отвести воинов в темницу без оков.
Через семь дней в Севастию прибыл знатный сановник Лисий и устроил суд над воинами. Святые твердо отвечали: „Возьми не только наше воинское звание, но и жизни наши, для нас нет ничего дороже Христа Бога“. Тогда Лисий велел побить святых мучеников камнями. Но камни летели мимо цели; камень, брошенный Лисием, попал в лицо Агриколаю. Мучители поняли, что святых ограждает какая-то невидимая сила. В темнице воины провели ночь в молитве и снова услышали утешающий их голос Господа: „Верующий в Меня, если и умрет, оживет. Дерзайте и не страшитесь, ибо восприимете венцы нетленные“.
На следующий день суд перед мучителем и допрос повторился, воины же остались непреклонны.
Стояла зима, был сильный мороз. Святых воинов раздели, повели к озеру, находившемуся недалеко от города, и поставили под стражей на льду на всю ночь. Чтобы сломить волю мучеников, неподалеку на берегу растопили баню. В первом часу ночи, когда холод стал нестерпимым, один из воинов не выдержал и бросился бегом к бане, но едва он переступил порог, как упал замертво. В третьем часу ночи Господь послал отраду мученикам: неожиданно стало светло, лед растаял, и вода в озере стала теплой. Все стражники спали, бодрствовал только один по имени Аглаий. Взглянув на озеро, он увидел, что над головой каждого мученика появился светлый венец. Аглаий насчитал тридцать девять венцов и понял, что бежавший воин лишился своего венца. Тогда Аглаий разбудил остальных стражников, сбросил с себя одежду и сказал им: „И я – христианин!“ – и присоединился к мученикам. Стоя в воде, он молился: „Господи Боже, я верую в Тебя, в Которого эти воины веруют. Присоедини и меня к ним, да сподоблюсь пострадать с Твоими рабами“.
Наутро истязатели с удивлением увидели, что мученики живы, а их стражник Аглаий вместе с ними прославляет Христа. Тогда воинов вывели из воды и пе ребили им голени. Во время этой мучительной казни мать самого юного из воинов, Мелитона, убеждала сына не страшиться и претерпеть все до конца. Тела мучеников положили на колесницы и повезли на сожжение. Юный Мелитон еще дышал, и его оставили лежать на земле. Тогда мать подняла сына и на своих плечах понесла его вслед за колесницей. Когда Мелитон испустил последний вздох, мать положила его на колесницу рядом с телами его святых сподвижников. Тела святых были сожжены на костре, а обуглившиеся кости брошены в воду, чтобы христиане не собрали их.
Спустя три дня мученики явились во сне блаженному Петру, епископу Севастийскому, и повелели ему предать погребению их останки. Епископ с несколькими клириками ночью собрал останки славных мучеников и с честью похоронил их».
В преданиях сохранились и имена мучеников: Кирион, Кандид, Домн, Исихий, Ираклий, Смарагд, Евноик, Валент, Вивиан, Клавдий, Приск, Феодул, Евтихий, Иоанн, Ксанфий, Илиан, Сисиний, Аггей, Аетий, Флавий, Акакий, Екдекий, Лисимах, Александр, Илий, Горгоний, Феофил, Домитиан, Гаий, Леонтий, Афанасий, Кирилл, Сакердон, Николай, Валерий, Филиктимон, Севериан, Худион, Мелитон и Аглай. То есть все они канонизированы поименно, но в то же время чтутся и коллективно, общим числом. Число 40 в библиистике считается типологическим, знаковым. 40 дней и ночей длился потоп во времена Ноя; 40 лет еврейский народ странствовал в пустыне; дважды Моисей восходил на гору Хорив (Синай) для получения заповедей и каждый раз пребывал там по 40 дней; 40 дней занял путь пророка Илии к горе Хорив; 40 дней постился Иисус в Иудейской пустыне; 40 дней пребывал Христос на земле после своего Воскресения… Таким образом, число 40 олицетворяет и символизирует квинтэссенцию как Ветхого, так и Нового Завета. Сам же храм Воскресения представляет собой рубеж и единение Заветов. Не стоит забывать, что одна из основных тем храма – Страдание во имя искупления грехов человечества. И недаром византийская базилика** называлась Мартирием (Мартирионом). Святых мучеников в истории христианства – великое множество, но только эти 40 и поименно называются, и обобщенно почитаются, являясь, таким образом, своеобразным символом страдания и мученичества во имя веры Христовой. И кажется вполне логичным, что 4 °Cевастийским мученикам отводится отдельное место в ХГГ. Кроме того, сама история севастийцев является своеобразным толкованием и аналогией евангельских сюжетов. Так, с воинами на озере произошел случай, аналогичный тому, что было с апостолами, – место предателя Иуды занял Матфий (Деян. 1:25–26).
