Ему страшно захотелось увидеться с Нелл.
На звонок в галерею Вейнгарда ответила женщина. Галерея закрыта. Нет, она не знает, где Нелл. Написав ей, что вернулся, Ларри пошел на почту на Чёрч-стрит, чтобы отправить письмо, а оттуда – в паб на углу. Вечер понедельника только начался, и народу не было. В «Приюте отшельника» казалось тихо как в склепе. Сев поближе к едва теплящемуся камину, он потягивал пинту стаута и думал о Нелл.
Последний разговор с Китти изменил его мысли о будущем. Но не чувства. Впрочем, теперь стало куда понятней, что придется пытаться существовать без Китти, иначе он обречет себя на жизнь в одиночестве. Умница Нелл! Похоже, она знает его лучше, чем он сам. Обвинила Ларри в нерешительности – и правильно сделала. Слишком долго ход его жизни определяли события, на которые нельзя повлиять. Пришло время вернуть контроль над собственной судьбой.
«Хочу ли я жениться на Нелл?» – спросил он себя. Вспомнил ее уклончивость, резкую смену настроений, непредсказуемость – и испугался. Что из этого выйдет? Но потом вдруг подумал, что никогда ее больше не увидит, и чуть не крикнул: «Нет! Не бросай меня!» – так захотелось вновь ее обнять.
Что ему больше всего не нравится в Нелл? Что она проводит время с другими мужчинами. Что она влюбляет их в себя. То есть ее любовь принадлежит не только Ларри. Но можно ли требовать исключительных прав, если сам не даешь никаких обещаний? Если взглянуть на ситуацию ее глазами, то она отдалась ему целиком, душой и телом, а он – не вполне.
«Но я сделал ей предложение».
А она увидела ему цену. «Поняла, что я иду на это из чувства долга: ради ребенка». Нелл не доверяет долгу. Ей нужна настоящая любовь.
Чудесная девушка! От восхищения он снова решил, что все-таки любит ее. Осталось преодолеть последний внутренний запрет. Предложить любовь, на которую он способен. Нелл вернет ее сторицей, и все страхи растают.
Все же она удивительное создание! Дитя правды. Если она будет рядом, в его жизни не останется места самодовольству и праздности. Дни будут яркими, а ночи теплыми. Ларри вспомнил ее обнаженное тело, порозовевшее в свете газовой лампы, и ощутил, как по жилам струится благодарность. Неужели все так просто? Кто-то скажет, что это основа всего. Если вам хорошо в постели, любовь никогда не уйдет.
От пива и этих умозаключений на душе полегчало. Захотелось общения. Если повезет, завтра Нелл получит письмо и к концу дня будет с ним. Ему так много нужно ей сказать. Но ждать завтрашнего дня в одиночестве не хотелось. Можно, например, добраться до Кенсингтона и навестить отца. Хотя нет, есть идея получше: он заглянет к Тони Армитеджу.
Мастерская Тони находилась на Валмар-роуд, по другую сторону Денмарк-Хилл. Скорее всего, он там. Ларри наглухо застегнул пальто и вышел на заснеженную улицу. Валмар-роуд не так уж далеко, но найти ее непросто. Колокола пробили семь, когда он позвонил в дверь.
Из верхнего окна высунулась голова Армитеджа.
– Кто там?
– Ларри.
– Черт побери! Сейчас спущусь.
Он распахнул дверь, впуская друга.
– Неделю сижу безвылазно. Холод собачий.
Ларри пошел следом по голой лестнице в мансарду.
– Есть у меня нечего, – предупредил Армитедж, – но бренди, может, остался.
Огромная комната с большим окном на север служила Тони и мастерской, и кухней, и ванной – благодаря единственной кухонной раковине, приспособленной для различных нужд; дальше, за закрытой дверью, находилась крохотная спальня. Электрическая лампочка под потолком горела тускло – либо маломощная, либо напряжение упало. В скудном свете виднелись кое-как расставленные картины, большинство из них незаконченные.
– Руки опускаются, – объяснил Армитедж. – Ведь знаю прекрасно, что хочу написать, а увижу, что получилось в итоге, и руки опускаются.
Не спрашивая у Ларри, зачем тот пришел, он протянул ему чашку с бренди. Ларри разглядывал холсты.
– Но у тебя такие хорошие работы, – искренне удивлялся он.
Даже в слабом свете он видел, что работы друга пышут жизнью. В отличие от его собственных. За последние два года Ларри отточил мастерство, но, глядя на картины Армитеджа, он впервые с ужасающей ясностью понял, что никогда не станет настоящим художником. Разумеется, он знал, какая техника помогает Армитеджу добиваться подобной выразительности, но отдавал себе отчет, что дело не только в технике. В его картинах, особенно портретах, сквозило интуитивное знание тончайшей сложности самой жизни.
– Это так хорошо, – повторил он. – Ты талант, Тони.
– Я даже больше чем талант, – скромно согласился Армитедж. – Я настоящий. Потому и мучаюсь. Это все, – он обвел рукой мастерскую, – ерунда. Однажды я покажу тебе, на что способен.
Ларри заметил два портретных эскиза.
– Это Нелл, – узнал он. На одном наброске она смотрела на зрителя, но как будто не видела, играя в привычную недоступность. – Нелл как она есть.
Теперь он понимал, зачем пришел. Хотелось с кем-нибудь поговорить о Нелл.
– Ей трудно усидеть на месте, – объяснил Армитедж, – и у нее слишком гладкая кожа. Я люблю морщинки.
– Кажется, я в нее влюблен, – признался Ларри.
– В Нелл все влюблены, – отмахнулся Армитедж. – Такая у нее роль по жизни. Она муза.
– Сомневаюсь, что она хочет быть музой.
– Конечно, хочет. Зачем еще ей крутиться вокруг художников?
Ларри рассмеялся. Тони Армитедж, едва достигший двадцати одного года, с буйными кудрями, которые лишь подчеркивали его лицо мальчишки, явно хотел выглядеть циничной богемой.
– Да тебе-то почем знать? Ты едва школу закончил.
– При чем тут возраст? Мне было семь, когда я понял: у меня есть талант. А в пятнадцать уже знал, что стану одним из великих. Не пойми превратно: я в курсе, все это – жалкие школьные потуги. Но дай мне еще лет пять, и ты перестанешь смеяться.
– Я не смеюсь над твоими работами, Тони. Я восхищаюсь. Но не уверен, что готов признать твой авторитет в отношениях с противоположным полом.
– О, девчонки, – презрительно хмыкнул Армитедж.
– Тебя не интересуют девушки?
– Интересуют в известном смысле. Человеку надо есть, пить и все такое.
Ларри снова не сдержал смеха. Но непоколебимая уверенность юноши в собственной одаренности впечатляла. Юности вообще свойственна заносчивость, но в данном случае Ларри чуть завидовал Тони и его вере в себя.
– Боюсь, я ввязался в отношения куда более сложные, чем ты, – хмыкнул Ларри. – По крайней мере, с Нелл. – И вдруг выложил остальное. – Она говорила тебе, что я предложил ей выйти замуж?
– Нет, – удивился Тони. – Почему?
– Потому что хотел на ней жениться. А еще потому, что она была беременна.
