Возвращался к Кароа с головами убитых.
Тул опустил глаза и понял, что все еще держит в руке голову Джонаса Энджа. Трофей для генерала. Он вдруг протянул ее Кароа.
Зачем ему похвала этого человека? Человек маленький и слабый. Он, Тул, сильнее.
И все же Тул протянул генералу голову чиновника «Мерсье». Кароа улыбнулся.
– Карта-Кул, – сказал он, – ты превзошел себя.
Тул удивился, ощутив, насколько приятна ему похвала этого человека, как он ее жаждал. Даже после всего, что произошло, он хотел заслужить его уважение.
– Ты всегда был лучшим. – Кароа взял голову из рук Тула, поднял ее, вгляделся в мертвые черты. Вдруг стал жестким. – Смирно!
Услышав приказ генерала, Тул весь обратился в слух. Спина прямая, взгляд перед собой, уши насторожены, ожидают команды. Он мечтал исполнить приказ Кароа. Он с удивлением посмотрел на генерала и медленно, очень медленно, заставил себя расслабиться и сменить позу.
– Я больше не твой пес, – проревел он.
Кароа добродушно улыбнулся.
– Нет. Ты всегда был чем-то большим, – он поднял голову Энджа, – но ты всегда был мне верен, дитя мое. Думаю, когда-то я велел тебе принести мне голову этого человека. И теперь ты это сделал. Конечно, если бы ты подчинялся приказам сразу, было бы гораздо проще. – Он вздохнул. – Ты стал бы моей правой рукой. Первым Когтем на четырех континентах.
Это было действительно так. Тул вспомнил приказы. Шок при мысли о перевороте, запланированном Кароа. Он осознал, что не все хранят верность, и вдруг увидел перед собой огромное количество возможностей. Он не думал, что эти двери вообще существуют, но они стали открываться перед ним одна за другой и привели наконец к его безумному бунту в Калькутте.
Почему он не может просто убить этого человека и закончить на этом?
Желание подчиняться было гораздо, гораздо сильнее, чем при столкновении с отрядом ликвидаторов в Приморском Бостоне.
Генерал Кароа прошелся перед Тулом.
– Ты провалил кампанию и едва не уничтожил своего генерала. Предал Кулак и Коготь, предал свой народ.
Тул дернулся от стыда при словах Кароа. Он невольно заскулил, извиняясь, хотя внутри у него все кипело.
«Я не подчинюсь!»
И все же он сжался, склонил голову перед человеком, понимая, что подвел своего генерала. От слишком долго все отрицал. Лгал себе, чтобы оправдать свою трусость и предательство. Он забыл о своем долге и сбежал от последствий, потому что ему не хватило силы характера их принять.
Он никогда не был свободен. Он просто бежал от себя.
Джонс в ужасе смотрела, как чудовище склонилось перед Кароа. Кароа улыбался. Он сделал шаг вперед, все еще держа за волосы окровавленную голову Джонаса Энджа, и положил ладонь на склоненную голову чудовища.
– Кровь от моей крови, – сказал он.
– Семья, – громыхнул плюсовой, – мы семья.
– Стая, – сказал Кароа, – семья и стая, дитя мое. Семья и стая.
Монстр восхищенно посмотрел на него.
– Да, – сказал он, – генерал.
При этих словах Кароа, видимо, расслабился, и Джонс вдруг поняла, что он не был так уж уверен в себе. Он с трудом сохранял спокойствие. Теперь он, совершенно вымотанный, прислонился к панели управления. И вдруг он заметил Джонс в дверях и удивился:
– Джонс? Что вы здесь делаете?
– Я… – у нее не было ответа. – Комитет мертв. – Она кивнула на монстра: – Карта-Кул убил их.
– Всех? Весь Комитет?
Джонс поняла, что не в силах отвести взгляд от плюсового. Он весь сжался, как пружина, восторженно смотрел на своего хозяина, совершенно зачарованный. Он видел и слышал только Кароа, и остальное его не интересовало.
– Он оторвал им головы, – сказала она.
Кароа посмотрел на плюсового и нежно улыбнулся.
– Не сердца? – спросил он.
– Они оказались легкой добычей, – прорычал Карта-Кул, не отводя змеиного взгляда, – они недостойны.
Джонс посмотрела в иллюминатор. Она видела белые барашки, крутые холодные волны и черную воду. Скоро они рухнут.
– Сэр, нам нужно приготовиться к удару.
– Ограничения, наложенные на него, все же сохранились, – сказал Кароа, – я не был в этом уверен. Но и до этого он медлил. – Он коснулся шрамов на лице. – Он очень хотел убить меня, но мы все же оставались стаей. – Он угрюмо улыбнулся. – Именно поэтому я называл его Кровью. Кровь от моей крови.
– Да, сэр. Очень мило, сэр, но нам нужно что-то делать.
Кароа посмотрел на Джонс.
– Если бы он знал, что вы сбросили на него шесть ракет, он бы не удержался от вашего убийства. Оторвал бы вам голову, прямо как всем директорам. – Он довольно похлопал монстра по плечу. – А меня он не тронул, потому что мы стая.
– Да, сэр, вы особенный. А теперь пойдемте.
– А. Да. – Кароа, кажется, наконец оценил ситуацию. – Мы падаем, так?
– Да, сэр.
– Не беспокойтесь, Джонс. Кровь нас спасет. Он умеет выживать. – Он погладил монстра по голове. – Кровь! Для тебя есть дело! Нам нужно уходить отсюда! Левый борт, пожалуй. С правого вряд ли получится. Мы же не хотим утонуть? Выведи нас отсюда, Кровь!
Чудовище вскочило на ноги:
– Есть, генерал!
Кароа скромно улыбнулся.
– Ни один плюсовой не может ему сопротивляться. Все в мире войска плюсовых для нас ничего не значат. Исполнительного комитета больше нет. – Он ободряюще похлопал Джонс по плечу: – Судя по всему, в конце концов мы оба поднялись достаточно высоко.
Плюсовой посмотрел на нее. Царь своего народа, стоящий за спиной покрытого шрамами генерала. Взгляд у него был цепкий и умный. Военный гений. Почти бессмертное создание. Герой ночного кошмара.
Идеальное оружие, вернувшееся в руки Кароа.
44
Тула создала не природа, но все же он принадлежал ей. А природа – это постоянная война за приспособление. Хищники отращивают острые зубы, а их добыча в ответ обзаводится крепким панцирем. Один организм придумывает маскировочную раскраску, а второй развивает зрение. У змеи есть яд, а у барсука – иммунитет к нему. И чем сильнее яд змеи, тем сильнее становится иммунитет барсука.
Тул был создан из множества генов самых опасных хищников со всего мира. Гены эти сшили в почти идеальную двойную спираль, которую назвали генетической платформой «двести двадцать восемь икс эн».
Генерал Кароа пошел дальше. Он дал Тулу свой собственный генетический набор. Были и другие человеческие доноры, генетические образцы элиты «Мерсье», самых умных и опытных людей в корпорации.
Но Тул не знал, что очень сильно отличается от остальных своих собратьев.
