А. ВВЕДЕНИЕ
Один из вопросов, которые вызвали наибольший ажиотаж и самые жаркие споры вокруг свитков, касался их возможной связи с Новым Заветом и ранним христианством, в том числе с самим Иисусом. С первой волны кумранских исследований и по нынешний день некоторые ученые или усматривали необычайно близкие параллели между свитками и книгами Нового Завета, или идентифицировали кумранитов с христианами. Большинство соглашается, что подобные утверждения заходят слишком далеко — между двумя группами и литературой, которую они написали, существуют и явные различия. В этой главе я рассматриваю разные виды свидетельств по данному вопросу. В начале следует отметить, что свитки не упоминают ни Иисуса, ни какого-либо персонажа Нового Завета. Если какие-либо герои Нового Завета присутствуют в кумранских текстах, они должны быть скрыты под символическими именами. Также весьма вероятно, что бессчетные обрывки из 11 пещер не включают ни одну из частей какой бы то ни было книги Нового Завета или другого раннехристианского текста (этот вопрос рассматривается ниже в В. 1.b. 1). Как следствие, любые связи, которые могут существовать между свитками и Новым Заветом, должны быть скорее косвенными. Вполне возможно, что некоторые ессейские сочинения повлияли на раннехристианских авторов и что кумраниты и какой-либо персонаж или персонажи, упомянутые в Новом Завете, вступали в контакты. Однако связи между ними находятся по большей части в сфере идей и последующей практики. Тем не менее участники обоих движений заметно отличались друг от друга, как демонстрирует их литература. Если назвать хотя бы один контраст, то Новый Завет сфокусирован на мессии Иисусе, в то время как свитки совсем не упоминают его.[60]
Одним из наиболее известных и влиятельных ранних авторов, писавших о Кумране, был французский ученый Андре Дюпон-Соммер. Его исследования первых опубликованных кумранских текстов побудили его заявить о ряде примечательных параллелей между Учителем праведности — основателем и первоначальным лидером движения — и Иисусом (обратите внимание, какие местоимения напечатаны с большой буквы в переводе его книги на английский язык, сделанном в 1952 г.):
Галилейский учитель, как Он преподносится нам в сочинениях Нового Завета, предстает во многих отношениях как поразительная реинкарнация Учителя справедливости (= Учитель праведности). Подобно последнему, Он проповедовал покаяние, нищету, сострадание, любовь к ближним, целомудренность. Подобно ему, Он предписывал соблюдение Закона Моисея, всего Закона, но Закона законченного и усовершенствованного, благодаря Его собственным откровениям. Подобно ему, Он был Избранником и Помазанником Бога, мессианским искупителем мира. Подобно ему, Он был объектом враждебных нападков со стороны священников, партии саддукеев. Подобно ему, Он был обвинен и предан смерти. Подобно ему, Он провозглашал суд Иерусалиму, который был захвачен и разрушен римлянами за предание Его смерти. Подобно ему, в конце времен Он будет верховным судьей. Подобно ему, Он основал Церковь, адепты которой ждали с нетерпением Его славного возвращения.
Хотя некоторые из его утверждений основаны на серьезных ошибках в прочтении текстов, труды Дюпон-Соммера о свитках и его переводы последних привлекли внимание широкой аудитории, включая как экспертов в этой области, так и заинтересованных наблюдателей со стороны. Представителем последней категории был Эдмунд Уилсон, который написал широко читавшуюся статью «Свитки с Мертвого моря», опубликованную в 1955 г. в журнале «Нью-Йоркер». Согласно Уилсону, связь ессеев Кумрана с Иисусом и первыми христианами можно охарактеризовать как «последовательные фазы движения». В еще более напыщенных словах он заявил о Кумране: «Монастырь, это каменное строение, которое выжило между горькими водами и отвесными утесами, с его печью и чернильницами, его отжимным прессом и выгребной ямой, его созвездием священных купелей и неукрашенными могилами его мертвецов, — это, возможно, больше, чем Вифлеем или Назарет, колыбель христианства». Ожидая последующих обвинений, он решительно заявил, что еврейские и христианские ученые не хотят признать полный масштаб того, что означают свитки, поскольку это поколеблет их лелеемые религиозные допущения. Еврейские ученые, утверждал он, слишком ревностно защищают авторитет масоретского текста и едва ли пожелают признать, что христианство является естественным развитием любой формы иудаизма. Христиане, разумеется, опасаются, как бы не пострадала уникальность Христа. Уилсон завершил статью часто цитировавшимися строками: «Для культурного и социального взаимодействия — то есть для цивилизации — будет огромным преимуществом, если возникновение христианства будут, наконец, воспринимать лишь как эпизод в истории человечества, а не пропагандировать как догму и божественное откровение. Исследование свитков Мертвого моря — в направлении, которое оно сейчас принимает, — как представляется, не может не привести к этому». Как именно подобные широкие выводы могли последовать из ограниченного свидетельства свитков, не совсем понятно, как не очевидна и огромная польза для «культурного и социального взаимодействия», которую предвещал Уилсон.
Тем не менее и сегодня некоторые ученые видят между христианством и свитками намного большую близость, чем позволяет это сделать магистральный взгляд, но они убедили в лучшем случае немногих и обычно серьезнее воспринимаются средствами массовой информации, чем своими коллегами. Как правило, они отвергают палеографические и археологические свидетельства, которые были использованы для датировки свитков более ранним временем, чем требуют их гипотезы. Одним из современных примеров является Роберт Эйзенман, постулирующий некое «цадокитское» движение, которое существовало на протяжении веков и включало Ездру, Иуду Маккавея, Иоанна Крестителя, Иисуса и его брата Иакова; оно стало сектантским только в I в. н. э. Другой пример — Барбара Тиринг, которая идентифицировала Иоанна Крестителя как Учителя праведности, а Иисуса — как Нечестивого священника кумранских текстов. Она также определила, что Евангелия и Деяния являются документами типа пешер, которые можно прочитать на упрощенном, буквальном уровне (очевидно, именно так почти все читали их на протяжении последних 1900 лет) и на другом, более глубоком уровне, который она наконец расшифровала.
Хотя ряд авторов сделал противоречивые выводы о Кумране в связи с христианством, большая часть ученых была занята спокойной, терпеливой работой по определению точек соприкосновения и различий между двумя корпусами литературы и объяснению их взаимосвязей. Результаты их трудов появляются почти во всех работах, знакомящих со свитками, которые были написаны за последние четыре десятилетия. Миллар Барроуз из Йельского университета, один из первых ученых, увидевших свитки, написал о сходствах между Иоанном и участниками завета, Иисусом и Учителем и о взглядах, которые каждый из них проповедовал. Но он полагал, что более убедительные сходства можно увидеть в таких аспектах, как структура общины (12 несвященников в кумранском совете напоминают 12 апостолов), формы поклонения (баптизм, трапезы), практика (обобществление имущества), доктрины (дуализм света и тьмы, праведность, даруемая божьей милостью) и интерпретация писания (без фиксированного представления о составе Библии). Исходя из своего длительного, интенсивного исследования он заключил: «Что касается меня, то я должен пойти дальше и признать, что после изучения свитков Мертвого моря в течение семи лет я не нахожу, что мое понимание Нового Завета существенно пострадало. Его иудейские корни теперь видны яснее и лучше, но его смысл ни изменился, ни заметно прояснился».
