Когда наиболее талантливые «великаны» клуба Уиллис Рид, Дэйв Дебушер и Джерри Лукас (а все трое были лучшими снайперами, чем Джексон), постарев, ушли из баскетбола, Филу доверили место в стартовой пятерке. Вот тогда-то и обнаружились его слабые стороны: он не слишком был силен в бросках в прыжке и в дриблинге. И тут замаячил конец его карьеры. Сказывался и возраст. Он мог великолепно играть минут восемнадцать – двадцать – больше игрок стартовой пятерки не выдерживал. Потом у него сил и на это стало не хватать. Так что соперники ньюйоркцев, обсуждавшие перед очередным матчем с «Никс» свою тактику, со временем перестали брать Джексона в расчет.
В 1984 г. Фила отправили в ссылку – тренером в КБА. Люди, хорошо с ним знакомые, знали, насколько он умен, но баскетбольных боссов беспокоила его репутация – репутация хиппи. Перебравшись в Нью-Йорк, Фил отверг консерватизм Среднего Запада, отрастил длинные волосы и бороду и стал в баскетбольном мире символом антибуржуазной культуры. К нему присоединился темнокожий одноклубник Эдди Маст, тоже отрастивший бороду. Тренера Реда Хольцмана эти выходки, впрочем, не беспокоили. Он прозвал Фила и Эдди «братьями Смитами» – два этих бородатых типа украшали этикетки популярного лекарства от кашля. Вообще же Хольцман считал Джексона очаровательным молодым человеком, который хотя и играл под хиппи, тем не менее относился к баскетболу как к религии.
Джексон участвовал в протестах против войны во Вьетнаме и в принципе больше интересовался политикой, чем ожидалось от профессионального игрока. В те годы политические убеждения большинства спортсменов не расходились с традиционными воззрениями рядовых американцев. Джексон же стоял особняком, и мэтры баскетбольного мира этого ему не простили.
Подвело его и то, что он вместе с Чарли Розеном написал книгу под названием «Сам себе хозяин». На ее обложке красовалось фото бородатого Джексона. С бородой еще можно было бы смириться. Хуже другое – пара абзацев книги была посвящена тому, как Фил пробовал испытать на себе действие наркотиков, в том числе такого сильного галлюциногена, как ЛСД. Это баскетбольные боссы ему, конечно, припомнили. Репутация интеллектуального игрока его не выручила.
Так вот и случилось, что осенью 1984 г. Джексон уже второй сезон работал тренером и КБА и начал уже сомневаться в том, удастся ли ему вернуться в НБА на должность хотя бы помощника тренера. Нельзя сказать, что работа в КБА и в Пуэрто-Рико ему не нравилась. Если человек любит баскетбол то его в принципе устроит любой клуб. Другое дело, что парни игравшие в КБА, жили одной лишь надеждой, что счастье им когда-нибудь улыбнется и их призовут в НБА. Так порой и случалось, и Джексону приходилось расставаться с лучшими своими воспитанниками.
Но говоря честно, тренерам КБА приходилось несладко. В лиге был установлен такой порядок. Команда получала по очку за победу в каждой четверти матча. Если при этом она выигрывала встречу, то получала три дополнительных очка. За каждое очко тренеру «Патрунс» Филу Джексону платили вознаграждение в сумме 25 долларов. Следовательно, максимальный его доход по итогам матча (если команда побеждала и к тому же вела в счете после каждой четверти игры) составлял 175 долларов. Неудивительно, что болельщики, приходившие на домашние матчи «Патрунс», нередко слышали под конец каждой четверти восторженно-иронический вопль Джун Джексон. «Давайте, ребятки, а то я в магазин собралась!» – подбадривала игроков супруга тренера.
Уровень игры команд КБА был нестабилен, а отношения между тренерами и игроками – натянутые. Произошел даже такой случай, когда игрок, недовольный тем, что тренер почти не выпускал его на площадку, окунул своего наставника головой в унитаз. Больших средств у клубов не было. Игрокам и тренерам платили нерегулярно. Как-то раз одному тренеру, ссылаясь на отсутствие денег, вручили в качестве вознаграждения столовое серебро. Да и вообще чудес творилось много.
Как-то «Патрунс» решил приобрести у клуба «Касперские Дикие Кошки» (штат Вайоминг) Брэда Райта, гиганта ростом 6 футов 11 дюймов. Но «Кошки» раз за разом отказывались с ним расстаться. И вот однажды, когда этот клуб оказался на мели, его владельцы, чтобы привлечь на стадион побольше болельщиков, устроили шоу. Вкатили перед матчем на площадку новенький автомобиль, открыли откидной верх и предложили зрителям сложить из своих программок бумажные самолетики. Чей самолетик приземлится в кузове авто, тот и станет его владельцем. Поскольку машину намеренно поставили подальше от трибун да и дальность полетов таких «лайнеров» невелика, счастливчиков долгое время не находилось. Машину эту владельцы клуба даже не покупали, просто одолжили на время у дилеров. Но вот нашелся какой-то умелец, чей самолетик точно ткнулся носом в сиденье. С автомобилем пришлось расстаться, а заплатить дилерам нечем было. В результате пришлось расстаться и с Райтом. Его продали в «Патрунс», и он отбыл в Олбани.
Игроки и тренеры КБА не могли себе позволить летать чартерными рейсами. «Патрунс» отправлялся на выездные матчи в огромном автофургоне, за рулем которого восседал сам Фил Джексон. В день игры он и его помощник Чарли Розен гоняли на тренировках своих подопечных до седьмого пота, затем засаживали их в этот фургон и включали кондиционер, подающий теплый воздух. Разморенные жарой игроки быстро засыпали, восстанавливая таким образом силы перед матчем.
А Джексон гнал машину со страшной скоростью (приходилось порой ездить за тридевять земель), ухитряясь при этом разгадывать на пару с Розеном кроссворд из «Нью-Йорк Таймс». Поездки эти были очень утомительными.
Однажды Джексон вез своих ребят на матч в Торонто. На границе с Канадой его фургон остановил пограничник и спросил, какова цель его поездки. Измученный Джексон нашел в себе силы пошутить: «Переправляю контрабандой в Канаду беглых рабов».
Если финансовые дела многих клубов КБА шли плохо, то о Пуэрториканской лиге этого сказать никак было нельзя. Там каждый новоприбывший тренер сразу же получал новый автомобиль, и тренеры, уже проработавшие там некоторое время, советовали новичку ни в коем случае не возвращать владельцам клуба ключи от машины, пока ему не заплатят все положенное по контракту. Не пришелся тренер ко двору, не справился со своими задачами – его очень быстро уволят, а пока у тебя ключи от автомобиля, владельцы клуба вынуждены тебе платить. Когда Джексон впервые приехал в Пуэрто-Рико, друзья посоветовали ему не волноваться из-за возможного увольнения: его с радостью и немедленно примет другой клуб. Так и случилось. Из первого в его жизни пуэрториканского клуба его уволили, но он тут же получил контракт с заклятыми соперниками этой команды из соседней деревни.
С профессиональной точки зрения Пуэрториканская лига уступала даже КБА. Сказывалась интеллектуальная и культурная пропасть между тренерами и игроками. Помехой служил и языковой барьер. Некоторые игроки, выросшие в Нью-Йорке и говорившие по-английски, добровольно вызвались переводить для своих партнеров тренерские наставления Джексона на испанский. При этом они получали удовольствие, говоря своим товарищам абсолютно противоположное тому, что имел в виду Фил. Поэтому – разумеется, не по его вине – тренировочный процесс проходил на низком уровне. Джексону пришлось «докапываться» до элементарной сущности вещей, разгадывать, что за личности эти полуграмотные парни, в чем цель их жизни. Этот нелегкий опыт впоследствии ему весьма пригодился. Да и платили ему неплохо – 1500 долларов в неделю, а его летняя работа в Пуэрто-Рико длилась восемь недель.
