– Но, как я слышал, там описываются все приключения бога-человека?
– Да. И последнее – это изгнание Разрушителя. Хаос, Разрушитель… Ничего не напоминает?
Напоминает, конечно. Элиот помрачнел.
– И как же Разрушитель будет изгнан?
Габриэль пожал плечами.
– Кто знает. В «Сказании» говорится, что Разрушитель отступит, едва бог-человек предстанет перед ним. Видать, этот парень страшен в гневе, раз сам Хаос от него сбежит…
Элиот невольно улыбнулся. Раздражение и напряжение постепенно таяли, но он всё равно оставался настороже. Надо бы выцедить как можно больше информации, пока Габриэль не решил, что уже достаточно.
– Так почему же я не должен мешать Джине? Если опустить это…
Габриэль нахмурился.
– Потому что ты можешь. Теперь уже по-настоящему можешь.
– А что будет, если я всё же попытаюсь?
– Тебе помешает само мироздание. Поверь, парень, тебе это вряд ли понравится.
Элиот нервно усмехнулся. Как мироздание умеет заставлять прислушиваться к духам, он уже знал. Ведущая битву заставила его отправиться сюда, потому что ей так подсказывало чутьё Дара. А за несколько часов до этого жрец отказался спускаться сюда потому, что не хотел подвергать других опасности…
Мысли потекли в ином направлении. Бог-человек. Изгнание Разрушителя. Надо сосредоточиться на этом.
– Так значит, бог-человек уже среди нас? – спросил Элиот.
Габриэль помедлил с ответом. Он несколько долгих секунд смотрел на жреца, и по его невозмутимому лицу невозможно было догадаться, о чём он думает.
– Явится бог-человек в тот момент, когда людям нечему будет учиться у детей Созидателя, а детям сиим нечего будет предложить людям. Нарушится понимание, и хрупкий мир расколет острие войны, – наконец заговорил Габриэль. – Ничего не напоминает?
Элиот похолодел.
Вот почему было так много разбирательств после битвы. Вот почему по тревоге подняли всех действующих героев со всего света. Об этом знали только руководители города, всё происходило в атмосфере строгой секретности. Значит, и о «Сказании» они знают тоже, в отличие от него…
Не о том думаешь, сказал себе Элиот. Бог-человек, помнишь?
– И как же понять, кто он? – еле слышно спросил жрец.
Габриэль откашлялся.
– Скажем так… Сейчас он как бы спит. Чтобы он действительно явился, его нужно пробудить.
– Значит, им может оказаться буквально кто угодно?..
– Хватит, – послышался тоненький голосок. Жрец опустил взгляд и увидел, что Эрику бьёт мелкая дрожь. – Элиот, прошу тебя, достаточно. Габи уже наговорил много. Ещё чуть-чуть, и вы перейдёте черту. Остановись. Тебе нужно отдохнуть.
– И правда, – фыркнул толстяк. – Я и не заметил. Ну, парень, ты даёшь, совсем вырос. Горжусь.
Элиот хотел было возразить, но неожиданно понял, что смертельно устал. Глаза слипались, на плечи словно обрушился груз тяжестью во весь мир. Надо было поспать хоть немного. Раз уж Макс вызвался…
– И не доверяй им, – Габриэль ткнул пальцем в сторону выхода из хижины. – Они столько лет были на стороне Джины и вдруг решили её предать? Не думаю.
– Хорошо, – Элиот зевнул.
Эрика шагнула к нему. Пару мгновений смущённо смотрела на него, переминалась с ноги на ногу. Затем поднялась на цыпочки и быстро поцеловала в щёку. Элиот застыл в изумлении. Машинально поднял руку и дотронулся до того места, которого коснулись губы девочки.
Эрика засмущалась ещё больше. На её щеках появился лёгкий золотистый румянец.
– Береги себя, братишка, – прошептала она. – Я тоже думаю, что им нельзя доверять.
Элиот кивнул.
– Спасибо. – Он поднял взгляд и посмотрел на остальных. – Спасибо вам, друзья. Я отпускаю вас.
– Зови нас, гег’ой, если понадобимся, – Аврора лукаво улыбнулась на прощанье и помахала рукой, отчего Элиоту показалось, что она знает, когда произойдёт их следующая встреча.
Фигуры духов медленно таяли в воздухе, словно кто-то размывал водой акварельную краску. Элиот рассеянно наблюдал, как исчезают остатки золотистого света.
Как только сияние погасло, он внезапно осознал кое-что.
Эрика называла его братишкой.
***
Любимый фокус Дьяволицы, изобретённый, наверное, специально для Вероники. Сидеть на стуле, скованной неведомой силой, не иметь возможности пошевелиться. Разве что говорить и глаза закрывать.
Безмятежная ночь, царившая здесь, теперь была похожа на издёвку мироздания. Разве может быть всё так спокойно, когда воздух вокруг пылает? Страх, ненависть, желание освободиться – кто знает, что из этого горело ярче.
Вероника мысленно молила, чтобы Аден понял, что здесь происходит. Она не знала, что ей предстоит. Джина впервые заговорила о том, что Вероника должна встать на её сторону, а потому наверняка придумала для этого случая что-то особенное…
Разбуди меня, слышишь? Ну же!
Никто не откликался.
Джина стояла напротив и бездумно поигрывала ножом в руках. Чёрное лезвие выглядело знакомым – точно такие же Вероника сама использовала в бою. Отлично. Использовать против неё её же оружие…
– Что тебе понравилось больше? – Джина шагнула к Веронике. Положила руку на её голову и коснулась остриём шеи. – Твоя боль или боль твоих близких?
Вероника зажмурилась.
– Это всё нереально, – прошептала она. – Кому бы ты ни причиняла боль, это всё неправда.
– Вот так значит? Пытаешься сопротивляться? – раздался вкрадчивый голос прямо над ухом.
Джина убрала руку. Лезвие отстранилось.
– Ты не можешь сопротивляться бесконечно, – задумчиво протянула Дьяволица. Вероника ощутила дуновение ветерка оттого, что она прошла мимо. – Где-то же должна быть точка… Где же?
Воцарилась мягкая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом травы под ногами Джины. Она ходила из стороны в сторону, не обращая внимания на пленницу.
Передышка. Появилось время. Вероника вдохнула полной грудью наполненный запахами незнакомых цветов воздух. Нужно подготовиться. Что бы она ни задумала, нужно подготовиться…
Всё стихло, и наступившее безмолвие ощущалось как затишье перед бурей.
Вероника открыла глаза. Джина замерла напротив. Медленно развернулась лицом к ней. В серых глазах блеснул безумный азарт.
– Я поняла, – пробормотала она. – Нет, конечно, это только догадки… Но ведь всё может быть, верно? Порождение бога тьмы и огня… бога тьмы и огня…
Она замолчала.
Что-то до боли знакомое было в этих словах, но Вероника никак не могла вспомнить, что именно.
