– Надо будет написать об этом дочери, – подумал Сергей, засыпая.
Вдруг очнулся, будто в бок толкнули.
– Женщина говорит с упрёком – я отдаю себя всю, чтобы тебе было хорошо. Готовлю, стираю, прибираю. Самоотверженно. Она уверена, что это главное. Без этого мужчина погибнет. Нет, не погибнет! Как-то устроится. Может быть, не так комфортно, вкусно, опрятно. Впрочем, мужчины тоже бывают разные. Но вот насколько это всё у него есть, как одет, как выглядит, упитан, лысоват, полноват, во что одет – тотчас же оценят другие женщины. Такие же, как она – женщины. Значит, это всё, все эти усилия совершаются для того, чтобы прежде всего другие женщины оценили её старания со своим, вот с этим конкретным мужем. И обсудили, и рассказали другим, и уже только после этого поставят оценку. Ей и её семье. И она подгоняет это всё под некий шаблон. Даже со скандалами. А стоит уехать, моментально – я не знаю, как тут без тебя выживу! Вырабатывается некая модель. И её принимают или нет. Столько усилий по устройству некоего жизненного пространства, пятачка!
* * *
– Первые мысли после сна – утренняя роса на окружающий мир. И через её многоцветье – люди, дела, предметы, одежда! – потянулся Сергей на кровати, попытался подняться. – Черепаха на спине, не встать. Хотя и невысоко. Будто – гребень от небольшой волны в океане жизни. Только нет шёлковой прохлады воды, как на юге, когда температура тела, воздуха и воды примерно одинаковая, и появляется желание раствориться, чувствуя кожей плотность упругой среды. Или нет – выше пресмыкающихся, но ниже птиц. Намного ниже птиц! – засмеялся. – Взвейтесь, соколы, орлами! – зевнул неожиданно и сладко. – Хорошо бы сейчас переползти через край бассейна, упасть в него, вкрадчиво, растворяясь, нырнуть без брызг, освежиться!
Он настроен был с утра поговорить.
Виталий выслушал, промолчал.
– Только в реальности – старые простыни, пованивающие потом, и спросонья – липкий пот на лбу, влажные волосы, вода за ушами, в волосах на груди, на шее, вязким кипятком в шерсти промежности. – Он откинул одеяло: – Что готовить? Осталось на три дня припасов.
– Суп из щавеля. Такой классический. Слегка сопливый и кисленький. – Заказал Виталий.
– С чем гречка?
– С куриными ногами. Сокращённо – курноги. Суповую косточку купи. Как в прошлый раз – очень удачная была, наваристая.
– Там осталась косточка Пальмы, в морозилке. Возьми её. Что-то ей не очень хорошо от этих костей. Мучается потом всю ночь. Пускай на диете посидит немного.
– Ладно. Я ей пенку мясную соберу, поделимся.
Виталий список забрал, уехал пораньше, пока в супермаркете людей немного.
Сергей положил после ночи телефонные трубки на место. Тотчас раздался звонок.
– Наверняка опять спам! – Но трубку снял.
– Здравствуйте! – Радостно закричали на другом конце.
– О! – удивился Сергей, – мы кому-то нужны в этом сумасшедшем доме! – Вас слушают. Шесть на двенадцать? Нет, не делаем. Как почему? Во-первых, сейчас семь часов сорок три минуты, а мы не МЧС, во-вторых, мы выполняем только крупные заказы на большие конструкции. Нет. Это компания «Домби и сын». Вы ошиблись номером.
И столько было в его голосе сладострастного яда, словно мстил он за все мытарства последнего месяца ничего не подозревающему мужчине, такому же сумасшедшему, как он, но на другом конце провода. Он почувствовал, как отпускает невидимая пружина, державшая в напряжении его ответственность перед Виталием за то, что так долго его убаюкивал, рассказывая про путь Дао, аюрведу, ни хрена в них не понимая.
– Где же тебя черти носили, долбаный ты, заблудившийся в Москве, бестолковый клиент! Всё лето зазывали, скидки предлагали… Хоть бы месяц назад позвонил, а сейчас ты нам ни-к-че-му! – с лёгким раздражением подумал Сергей. – Делать две недели конструкцию стоимостью сто пятьдесят тысяч, из которых надо будет сто тысяч отдать за аренду – а налоги, зарплата, телефоны!
– Невыгодно! Представьте себе.
Он присел к столу, задумчиво покачал головой:
– Почему я сказал, что это компания «Домби и сын»? Диккенс? Величайшая драма всех времён и народов. А у нас – лёгкий, куцый водевиль.
Надо бы что-нибудь прикупить домой. Для этого пройтись до ближайшего магазина. Что же всё-таки купить?
Особого желания не было. Он знал себя – если нет конкретного плана, значит, купит ненужную вещицу, сувенир бесполезный. Пару коробок фирменного шоколадного ассорти. Всё везде есть. И тащить в такую даль ещё что-то – бессмысленно. Просто чтобы не с пустыми руками дома появиться. Некоторая порция внимания. Остальное можно купить по желанию жены на месте. Были бы деньги.
И он никуда не пошёл.
Слонялся из офиса в цех. Заглянул в закуток. Книги сложил в коробку, чтобы удобней было перевозить. Неожиданно обнаружил, что его будильник и электронное табло Виталия показывают разное время.
– Ну вот! Лезу с советами, а у нас несоответствие в самой первой точке отсчёта.
Он часто выходил на улицу. Глубоко вдыхал холодный воздух. Откровенно бездельничал и понимал, что его уже тянет домой, и если вдруг появится клиент с большим заказом, это его расстроит. Он отрешился от проблем производственных и терпеливо ждал, когда они стартуют, и раздумывал, как он будет себя при этом ощущать.
Словно подводил некий итог.
Закружил невесомый снежок. Лёгкий морозец освежал дыхание, веселил и радовал.
«Газель» загрузили оставшимися пологами для двух первых конструкций. Виталий и мастер уехали. Рабочие сели пить чай.
Он вышел за калитку, не спеша побрёл по шпалам. Есть что-то грустное в ходьбе по старым шпалам. Неприкаянность. Часть уже заменили на бетонные. Они казались Сергею странными здесь, на этих полузаброшенных путях. Старые порыжелые шпалы смотрелись между ними неуместно – местами прогнившие, растерявшие крепкий запах креозота, возвращающие в детство, паровозную гарь и немыслимую даль. И, словно отвечая его мыслям, вновь пошли обычные, бурые, растрескавшиеся по древесным волокнам. Их, наверное, тоже скоро заменят. Палочки-считалочки, шпалы-перекладинки.
Три года без малого он шагал по ним на работу и с работы. Выходил из подземного перехода и топал по шпалам после броска на метро через всю Москву. Место было безлюдное. Изредка попадались навстречу гастарбайтеры. Туркмены? Таджики? Узбеки? Это они друг друга сразу узнают. Для остальных – все на одно лицо. Как не отличить нам японца от китайца.
Здоровались вежливо, слегка раскланиваясь. В пакетах – бутылки подсолнечного масла, пачки риса, лук, морковь, много батонов белого хлеба. Макароны шуршали в прозрачных мешках. Он вспомнил вдруг свою раскладушку.
Дешёвый и сытный плов на весь «кишлак».
Почти каждый день шагал Сергей на работу. Случалось и в выходной, утром и вечером. Зимой в холод и темноту. Летом по высокой росистой траве вдоль полотна, мимо густых красивых зарослей вишни, вдоль забора металлобазы. Можно было остановиться, полакомиться спелыми ягодами. А вот уже и кусты смяли, наложили на них плети железнодорожного полотна, приготовили на замену.
