Пытаясь собрать последние остатки самообладания, он невольноотвел взор… И вдруг краем глаза увидел цепочку людей в кунтушах [56],которые крадучись, но торопливо бежали от берега, где на волнах покачиваласьдлинная лодка, к хате Явдошки.
* * *
Он даже не успел ничего толком рассудить, как зловещаяпридумка стала ясна, будто солнечный луч высветил грязную безднупредательства, – от выражения тайной радости в глазах Славка при прощаниии до зловещей похоти Гальки. И, прежде чем проклятущая «амазонка» опомнилась,Лех вцепился в ее босую пятку и рванул с такою силою, что Галька перелетелачерез спину лошади и с визгом грянулась в воду.
Через мгновение Лех был уже верхом.
Увидав, что приключилось с сестрою, Ярынка замешкалась было,но, очнувшись быстрее, нежели Лех заворотил испуганную лошадь и достиг берега,проворно свесилась вниз, подхватила одежду казака и пустила коня вдоль берега,прочь от дома.
Догнать ее было не шутка, но тогда нипочем не успетьворотиться к Василю прежде незваных гостей! И, не тратя времени на погоню, Лехпустил коня наметом к хате Явдохи, благодаря бога, что не взял пистоль, когдапошел купаться, ибо сейчас ничто не помешало бы Ярынке или Гальке меткимвыстрелом снять его c седла. А в том, что эти девки промаху не дадут, он несомневался.
И Лех не опоздал! Вооруженные люди еще карабкались на обрыв,где стояла хата, а Лех на всем скаку уже ворвался в палисад, соскочил с коня,безжалостно отпихнул помертвевшую при его внезапном появлении вдову и влетел вхату, ненароком опрокинув бадейку, стоящую у самой двери.
Василь, безмятежно храпевший на перине, брошенной прямо напол, ошалело вскочил и не веря глазам своим уставился на голого Леха, которыйпервым делом заложил двери увесистым крючком, очень кстати случившимся в хате;потом метнулся к поместительной крыне, откинул тяжелую кованую крышку иокунулся в ворох тряпья.
Чутье не обмануло его! Вышвырнув какие-то плахты, сорочки,скатки полотна, платки и рушники, Лех выловил с самого дна широченные шаровары;видать, последнюю памятку о покойном муже коварной вдовы и отце беспутныхдевок.
Затянув очкур [57], он тотчас почувствовалсебя увереннее и, срывая с перины Василя (столь же скудно одетого, как он самтолько что) и одновременно швыряя ему справу и проверяя заряд пистоля,выдохнул:
– Измена!
– Звидкиля ж? – вытаращился было спросонья Василь, но,заслышав шипящую польскую речь за стеною (таиться нападавшим уже не былотолку), прерываемую визгливым голосом Явдошки и собачьим брехом, вмигразшушукал, что случилось, вызверился:
– Эх, матери твоей ковинька!! Аль ты меня покинул, бог-сердцеведец?!И гадки такой не гадал…
– Не время балачки разводить! – огрызнулся Лех.
Но Василь, на диво скоро протрезвев, уже стоял рядом, вполнеодетый и весь собранный, как тугая пружина.
– Сколько их, не приметил?
– Да с десяток! – отозвался Лех, толкая сотника кстене, чтоб не задело шальною пулею, если оружный отряд начнет стрелять поокнам.
Конечно, это могло дать лишь небольшую передышку. Ничто ведьне мешало нападавшим и хату своей пособницы подпалить, лишь бы выкуритьненавистного и столь долго неуловимого Главача.
– Чую, тут-то нам жаба титьки даст, – услыхал Волгарьчей-то мрачный голос и не сразу сообразил, что голос-то его.
– А погодь! – неожиданно весело откликнулсяВасиль. – Были бы живы, а голы будем!
Своевременность сей приговорки была такова, что Лех невольнопрыснул, но тут же и примолк озадаченно, видя, как Василь метнулся к дымарю исорвал тканые половики, устилавшие глинобитный пол. У самой печи открылся узкийдощатый настил. Главач сунул в еле различимую щель край клинка. Сабля выгнуласьдугою, натужно звеня, и плотно пригнанная к полу плаха нехотя, со скрипомотошла, открыв провал, с виду столь темный и бездонный, что на первый взглядчудилось, будто ведет он прямиком в сердцевину земли.
– Сигай туда и навтикача! Только подожми ноги: лететьдолго! – Василь сильным тычком подтолкнул Леха к провалу, а сам сгреб вкучу половики, высыпал туда весь порох из своей пороховницы и схватил с божницылампадку. – Прости, пане боже, не мой се грех!
– А ты? – тревожно выкрикнул Волгарь, на локтях повисаянад тьмою и неизвестностью.
– А я следом. Только ворота за нами затворю!
И глаза Василя сверкнули таким бесовским, таким опаснымозорством, что Лех, прежде чем рухнуть в спасительную шахту, успел догадаться,что проклятущей Явдошке и двум ее рыжым шлюхам, пожалуй, этой ночью негде будетголовы приклонить!
Чудилось, Лех бесконечно долго летел по длинному узкомуколодцу, обдирая плечи о его стены. Но вот согнутые ноги с силою ткнулись вземлю, Лех повалился на бок, на миг оглушенный падением, но, тотчас очнувшись,рванулся в сторону, понимая, что иначе прямо на него со страшной силой рухнетВасиль. И впрямь, Главач грянулся рядом почти сразу и зашептал:
– Ползи не мешкай! Сейчас ка-ак…
Он не договорил. Вверху глухо ухнуло, земля сотряслась, спотолка узкой штольни посыпался песок, и долго еще ходили в земляной толщеглухие стоны – эхо взрыва, который стер с лица земли хатку-предательницу изакрыл от преследователей потайной ход.
– Что-то тесновато здесь! Куда орлы летают, туда, брат,сорок не пускают! – выхрипел Василий невеселую шуточку, едва затих грохотнаверху, и подтолкнул Леха. – Пропусти-ка меня вперед. Поглядим, чего я задесяток лет не позабыл!
Он кое-как прополз мимо Леха – здесь и двум кошкам-то былобы тесно! – а потом долго стучал кресалом, пытаясь зажечь огарочекстеариновой свечки, который всегда лежал у него в кисете. Воздуху в подземельебыло так мало, что огонь никак не хотел разгораться. Наконец вспыхнул. Обмотавего снизу мотузочкою [58], чтобы не обжечься, Василь взялогарок в зубы и, сделав Леху знак следовать за ним, пополз по темному проходу.Сердце Леха колотилось в самом горле, кровь стучала в висках, колени и рукиподкашивались. Сильнее духоты и усталости терзали мысли. Догадался ли Василь,путеводная нить какого предательства привела их к Явдошке?
Большого ума не надо, чтобы понять: никакой свадьбы ГрицГлавач гулять не собирался, Василя его именем просто заманили в ловушку! Но уЛеха язык не поворачивался высказать свои подозрения насчет Славка; и вместоэтого он спросил Главача, откуда ему ведом потайной ход.
