Но Роман всегда верил, что влияние Мартина на мир – и его внимание лично к Стиву – делали его истинным лидером. Именно поэтому он готов был выполнить все, что только Церковь потребует от него.
Роман почувствовал, как пальцы сжались на руле, когда он вспомнил, что сказал Мартин журналистам в тот день. Он назвал его «психически больным человеком, проникшим в ряды его Церкви». Он заверил журналистов, что АГ делали все возможное, «чтобы обнаружить преступника».
Стив знал, что влип по собственной глупости. Он избил того парня, который обнаружил его в доме, гораздо сильнее, чем это было необходимо. А эта соседка в Окленде? Это было совсем ни к чему.
Но если Роман был так уж психически болен, то, значит, Коллинз тоже должен нести ответственность за его действия. Ведь Мартин знал, что у Стива проблемы с эмоциями. И все-таки к кому преподобный обратился, когда ему понадобилось досконально узнать, что Николь Меллинг говорила о нем в программе «Под подозрением»? Правильно – к нему. По мнению Стива, во всех его действиях – правильных или нет – Мартин был так же виноват, как и он сам.
Он почувствовал приятную тяжесть пистолета у себя за поясом, когда увидел, что Мартин выходит из помещения. Так как преподобный искренне верил в то, что он называл «силой привычки», Стив знал, что сейчас он направится домой. Роман также знал, что Мартин несколько минут будет пожимать руки и позировать перед фотографами, прежде чем сядет в машину.
Это даст Стиву массу времени.
Он завел мотор и поехал на холмы, припарковавшись на всякий случай в одном квартале от дома Мартина. Хоть он и сидел сейчас за рулем украденного синего пикапа, осторожность не помешает. Идя по тротуару, Роман внимательно смотрел по сторонам, выискивая взглядом полицейские машины или местных охранников, обходящих территорию. Если будет надо, Стив заберется в ближайший сад и притворится садовником – он знал, что легче всего спрятаться на открытой местности, притворившись кем-то местным. Но все было тихо, и камуфляж не понадобился.
Через несколько секунд Стив вошел через входную дверь с помощью тех же самых инструментов, которые раньше использовал по приказу Мартина. Все эти годы Коллинз был для него мерилом того, что было хорошо, а что плохо. А теперь взял и перевернул этот мир вверх ногами. И теперь их должен был рассудить единственный, чей голос имел значение.
Стив удобно расположился на диване в гостиной, положив пистолет перед собою на журнальный столик. Он никогда еще не был так уверен в себе, находясь в доме у Мартина.
Когда Роман услышал шум механических ворот в гараже, то встал и взял в руки оружие. Наступило время подводить итоги.
Пятнадцатью минутами позже по Голливудским холмам трусцой бежала журналистка по имени Дженни Хьюз. Она любовалась на дома, мимо которых пробегала. Ее жилище – перестроенный склад в центре Лос-Анджелеса – здорово от них отличалось. В большинстве случаев Дженни использовала свои пробежки, чтобы посмотреть, как живут остальные. Она явно страдала от того, что можно было назвать «жилищной завистью».
Приближающийся склон холма Дженни использовала для того, чтобы сменить темп бега и выложиться в полную силу. К тому моменту, как добралась до вершины, она задыхалась, а сердце ее вырывалось из груди. Журналистка перешла на шаг и почувствовала, как с каждым вдохом у нее в крови растет уровень эндорфинов. Именно из-за этого ее пульс в состоянии покоя был всего 51 удар в минуту. Она пошла еще медленнее, приблизившись к белоснежному современному строению с громадными окнами от пола до потолка, которые украшали его со всех сторон. Этот дом интересовал Дженни не только как образчик недвижимости – единственным его жильцом был его преподобие Мартин Коллинз, основатель надконфессиональной церкви «Адвокаты Господа». Перед тем как она отправилась на пробежку, вся редакция гудела от того, что один из прихожан этой секты разыскивался как уголовный преступник.
Дженни уже видела сегодняшнюю спонтанную пресс-конференцию проповедника. Согласно Коллинзу, человек, которого разыскивала полиция Лос-Анджелеса, был одиноким волком – негодяем, у которого переклинило мозги. Но кто-то в редакции предположил, что арест этого человека позволит полиции заглянуть за тщательно вымытый фасад самой Церкви. Многие годы ходили слухи о том, что и Церковь, и ее благотворительная деятельность – просто ширма для финансовых махинаций. И что теперь Стив Роман расскажет об этой секте, после того как Мартин Коллинз в прямом эфире отдал его на растерзание?
Дженни почувствовала, как частота ее пульса упала. Пора приниматься за работу.
Девушка в последний раз взглянула на дом Коллинза и стала набирать скорость. Ее мечта о жизни в особняке была так же несбыточна, как и возможность написать статью на первую полосу о финансовых злоупотреблениях в этой секте. Дженни гордо называлась репортером, но пока ее статьи касались лишь гуманитарных вопросов, «персональных» зарисовок и тому подобной легковесной ерунды. Вот если бы у Коллинза была собака, которая бы умела ездить на скейтборде, то редактор вполне мог бы поручить ей написать об этом чуде…
Ее мысли были прерваны двумя резкими звуками, раздавшимися из дома. Инстинктивно она пригнулась и спряталась за микроавтобусом, припаркованным на улице. Это выстрелы?
Теперь все было тихо. Далекий звук газонокосилки напоминал ей, что она находится совсем не в восточном Лос-Анджелесе. Журналистка уже поднималась на ноги, смеясь над своим необузданным воображением, когда услышала еще один звук.
На этот раз Дженни была уверена – это звук выстрела. И если только уши ее не обманывали, выстрелы раздавались из особняка Мартина Коллинза.
Она набрала 911, но быстро отключилась и вместо этого набрала номер своего редактора. Наконец-то у нее появился шанс на передовую статью.
Мэдисон проскользнула в одну из кабинок ее любимого итальянского ресторана «Скарпетта», не забывая, что наряд на ней был «короче некуда».
– Скучал по мне, профессор? – игриво спросила она.
Актриса выходила в женскую комнату, чтобы поправить помаду. Мужчины таращились на ее губы именно тогда, когда те были покрашены в ярко-красный цвет.
– Ужасно, – улыбнулся Ричард Хэтэуэй через стол. – А ты пропустила десерты. Официант вещал о них уже целую минуту, когда я обратил его внимание на то, что тебя нет. Мне кажется, что существует обратная зависимость между здравым смыслом и способностью распинаться о десертах часами напролет. Я велел ему появиться, когда ты вернешься.
– Я обожаю, когда ты используешь такие термины, как «обратная зависимость», в повседневной речи.
Когда Мэдисон получила первое письмо от «Под подозрением», у нее мелькнула надежда, что ей удастся опять сойтись с Китом Ратнером. Когда-то они отлично подходили друг другу – оба актеры, оба амбициозны, оба хитры. Может быть, ей, наконец, удастся влюбить Кита в себя так, как она сама когда-то любила его…
Но сейчас Мэдисон потеряла к Киту всякий интерес. Она всегда считала, что его связь с АГ была притворством, как будто образ праведника мог смыть с него пятно человека, который, возможно, убил свою любимую. А сейчас вроде бы оказалось, что он действительно превратился в праведника… Ну и бог с ним.
