– Что? – переспросил Маслов.
– Приезжают англичане, везут подсказку Хранителю. Так что все идет к концу. Значит, не зря мы трудились. Осталось совсем немного.
– Надеюсь, – вздохнул Маслов. – Я потратил столько времени и сил. И получается, не зря. Знаешь, сынок, я абсолютно уверен, что это где-то здесь. Недалеко от этого места. За эти годы я вроде бы каждый камень исследовал, столько гротов и пещер облазил, и золото находил, – добавил он. – Но клад этот самурайский так и не нашел. А тут, говоришь, подсказку Хранителю везут. Значит, дождались мы своего часа, – кивнул Маслов. – Выходит, отец Хранителя вообще не знал, где клад лежит. Хотя знал, пес, – процедил он. – Просто слово свое сдержал. Ну да ладно, теперь главное – не прозевать момент. Ты подключи своих головорезов-то, – напомнил он. – А вот как ты прознал про подсказку-то? – опомнился он. – Ведь Хранитель в Якутию уехал?
– Тут на его имя телеграмма пришла. Встречай, Джейн прочитала текст, дочь хочет увидеть папу…
Якутск– Сам понимаешь, Петрович, – тихо говорил по телефону Ларионов. – Не хочу я, чтобы он на самосуд пошел. Поэтому ты своим…
– Да понял я все, – оборвал его голос. – Пару раз врезать, понятное дело, позволим, это уж, как говорится, сам бог велел. И…
– Не передергивай, Петрович, – усмехнулся Ларионов. – По-божьи если, то так: ударили по левой, подставь правую. А Ленька в бога не верит и все заповеди эти считает бредом. В общем, смотри, чтобы ситуация не вышла из-под контроля…
– А чего сам-то не пошел? – ехидно поинтересовался голос.
– Сорваться боюсь, – честно признался Ларионов. – Когда я увидел Прокопенко, такое желание было ему башку продырявить, что не знаю, как удержался.
– Вот то-то и оно, – усмехнулся голос.
– Ты чего, Суханов? – бледнея на глазах, испуганно спросил плотный высокий мужчина в трусах и майке.
– А ты, значит, не понимаешь, – процедил Леонид.
– Не-а, – качнул головой плотный и покосился на лежавший под газетой пистолет.
– Бери, – усмехнулся Леонид. – Я же, видишь, стою с пустыми руками. Бери, Олочук, не стесняйся. Заодно и про брата расскажи, и про жену его, и детей, – процедил он. – Понятное дело, ты не насиловал и не убивал, а просто…
– Насиловал я женушку брательника твоего, – в руке Олочука появился револьвер. – Я, собственно, знал, что ты придешь. И поэтому приготовился гостя дорогого встречать. Значит, Прокопенко и меня, и Кузина сдал. Паскуда, – усмехнулся Олочук. – Но ты зря один пришел. Я тебя пристрелю и заявлю, что не признал тебя ночью…
– Ну ты и гад, Тимофей, – вышла из спальни женщина в сорочке. – Значит, ты брата Суханова убил и бабу его снасильничал. И детишек побили. Их-то за что? – бросилась она на мужа.
Тот отбросил ее ударом ноги и, ахнув, выронил револьвер.
– Не поднимай, – спокойно посоветовал Леонид, – а то и вторую руку попорчу.
В правом бицепсе руки Олочука торчала рукоятка ножа. В квартиру ворвались омоновцы.
– Этого не трогать! – загородив Леонида, заорал подполковник милиции. – За Кузиным с нами поедешь или…
– Так вы его уже взяли, – криво улыбнулся Леонид. – Просто разреши в глаза его посмотреть.
– Это завсегда пожалуйста, – кивнул подполковник. – Давай Кузина сюда.
В комнату ввели со скованными руками лысоватого здоровяка.
– Да я никаких делов не знаю! – увидев Суханова, начал орать Кузин. – Просто…
Сильный удар ногой в зубы впечатал его в стену. Выплюнув два зуба, он осел на пол.
– Сопротивлялся крепко, – качнул головой Петрович. – Мастер спорта по самбо. Что ж ты, сучонок, наделал, – качнул он головой и резко пнул Кузина в бок. – В общем, сопротивление отметьте, ну и, разумеется, следы успокоения, – кивнул он омоновцам. – Пошли, Суханов.
– Можно, я разок приложусь? – встретил их в дверях Ларионов.
– Да я не против, – кивнул Петрович. – А тут тебе вроде как телеграмму передали. Из Москвы. Читай.
– Джейн прочитала, теперь все узнаем. Везем дочь. Ларри, Ричард.
– Дочь? – удивленно спросил Леонид. – Какая дочь? – посмотрел он на Петровича.
– А это уж ты спрашивай у той, кто родила, – усмехнулся подполковник.
– Дочь, – тряхнул головой Леонид. – Что еще за ерунда? – усмехнулся он. – А англичан я встречу, – примирительно добавил он.
– А что, действительно, за дочь? – тихо спросил Петрович подошедшего Ларионова.
