Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
«Только подумать, какую же силу он дает хозяину комнаты!», – изумился Строганов.
Мягкое свечение луча неумолимо звало к себе. Оно завораживало. Петр сделал несколько осторожных шагов, ощущая как к ногам приливает тепло. В животе что-то сладостно сжалось, а в голове зазвучала музыка. Волшебная симфония, какую не под силу написать ни одному композитору. Сердце замерло. Не сознавая, что делает, мужчина опустился на колени и закрыл глаза. В ноздри ударил запах, запах из его далекого прошлого. Он узнал этот запах и застонал. Это был запах свежескошенного сена, смешанный с ароматом юного, непорочного женского тела…
Ему шестнадцать. Он в Техасе, на ранчо одного из друзей отца. Они бегут босиком по траве озаренные лучами готового скрыться за горизонтом августовского солнца. Она дочь хозяина, ей только-только исполнилось пятнадцать, и ее зовут Хилари. Она бежит впереди. Он слышит ее звонкий смех, видит, как блестят светлые волосы, как развевается на бегу коротенькое легкое платьице, открывая загорелые чуть пухлые бедра. Он настигает ее двумя прыжками, ловит ее руку, и они вместе громко хохоча с разбега падают в огромный стог сена. Так, заливаясь беспричинным, но очень искренним смехом они лежат, как кажется ему, бесконечно долго. Пока она вдруг резко не приподнимается и перекинув через него правую ногу не усаживается на него, так грациозно словно оседлывает одного из папиных скакунов. На лице нет и тени улыбки, большие карие глаза серьезно и чуть лукаво смотрят на него. В считанных сантиметрах от его лица в широком вырезе платья качаются пышные груди. Он не выдерживает и на несколько мгновений переводит взгляд на них. Он готов поклясться, что сквозь ткань своих джинсов чувствует влажный хлопок ее белых трусиков. Его хозяйство начинает подниматься, преодолевая сопротивление застегнутой ширинки, упираясь в ее левую ягодицу. Он боится, что, почувствовав шевеление в его штанах, она вскочит на ноги и убежит прочь, а может быть, даже влепит ему пощечину. Он начинает лихорадочно придумывать оправдание, продолжая открыто таращиться на ее грудь. Но она неожиданно для него наклоняется и целует его прямо в онемевшие от возбуждения губы, а потом делает совершенно дикую вещь. Она опускает правую руку к месту соприкосновения их промежностей, шарит там какое-то мгновение и двумя резкими движениями расстегивает ширинку на его джинсах от Кэлвина Кляйна, мимолетом задев костяшкой мизинца головку его набухшего члена, выглянувшего из-под резинки трусов. Его начинает бить крупная дрожь. Он поднимает едва послушную руку и неловко сжимает в ладони ее левую грудь. Поднимает глаза, все еще подспудно ожидая негативной реакции, вроде пощечины. Но малышка Хилари, сохраняя совершенно серьезное выражение лица, (выдает только легкая пелена, подернувшая взгляд) скрещивает руки на животе, ловит пальцами подол платья и медленно начинает тянуть вверх. Как завороженный он наблюдает. Бедра, потом те самые белые трусики, действительно влажные в промежности или ему только кажется? Дюйм за дюймом открывается загорелый живот, причудливый завиток пупка, платье поднимается все выше. Теперь все его тело бьет крупная дрожь. Но она, кажется, не замечает этого. Ее руки продолжают движение. Вот из-под светлой материи показались полукружия грудей. Платье проскользило еще немного и его взгляду открылись крупные розовые соски. «Господи» – мысленно стонет он, – «Я вижу грудь!»
Она снимает платье через голову и легким движением отбрасывает его на траву.
Также неторопливо стягивает с него футболку. Их губы сливаются в жарком как августовское техасское солнце поцелуе. Переплетенные тела перекатываются вправо, так что он оказывается сверху. Немного осмелев, он нащупывает ее трусики и начинает тянуть вниз. Она не сопротивляется. Наоборот. Изгибается, чтобы ему было удобнее. Белый комочек летит на траву вслед за платьем. Одним движением он стягивает с себя джинсы вместе с плавками, замешкавшись немного при попытке освободить ноги. Она снова не замечает его замешательства. Окончательно осмелев, он принимается ласкать руками ее груди, потом спускается к животу и, наконец, еще ниже. Там внизу влажно, там внизу настоящий потоп.
«Ну же!»– стонет она охрипшим голосом.
Он хватает свой член за основание и направляет прямо между ее разведенных бедер…
– A! – вскликнул Петр и открыл глаза. К своему ужасу он обнаружил, что стоит посреди комнаты на коленях с расстегнутой ширинкой, обхватив рукой член, изрыгающий семя прямо на дощатый пол.
Мощным усилием воли он взял себя в руки, резко поднялся, спрятал хозяйство и застегнул брюки.
Это все проделки луча. Сила Приории, взывающая к самому светлому, что хранилось в его сердце.
Но он пришел сюда не за этим. И даже конфуз с неуместной мастурбацией не сможет смутить его.
Первый Магистр двинулся к кровати, на ходу обтерев руку о рубашку и достав из наплечной кобуры свой Вальтер.
– У тебя большая власть, – прошептал он, – И ты не захотел делиться ею с моим отцом. А ведь он заслужил это. Заслужил место в этой комнате…
Убийца шагнул к кровати в полной уверенности, что видит за полупрозрачным балдахином силуэт спящего старца. Поднял пистолет.
– Но ты избавился от него. Похоронил в обломках чертова вертолета, – шепот стал почти беззвучным, – Но тебе придется вернуть долг, слышишь. Вернуть его мне. Мне…
Здесь возле луча, где слышалось пение ангелов, щебетание птиц, грохот волн и шум ветров, звук выстрела прозвучал жалким хлопком…
Однако девятимиллиметровая пуля не потеряла от этого своей смертоносной силы…
Она вошла прямо в затылок, вышла через переносицу и впилась в стену. Лишенный половины красивого когда-то лица Петр Строганов рухнул на пол.
В дверях, медленно, как во сне, опуская свой Глок, стоял Джеффри Мак Брайд. По его щекам текли слезы. Он только что спас жизнь самому главному человеку на Земле. Но для этого ему пришлось лишить жизни своего лучшего друга.
Мак Брайд развернулся, чтобы уйти. Но вдруг передумал. Резко повернувшись, он в три шага преодолел расстояние, отделявшее его от кровати, и одним движением откинул балдахин.
Кровать, накрытая застиранной белой простыней была пуста.
Глава 20
1
Лес становился все более редким и все менее живым. Да, именно так. Тайга вокруг мертвела с каждым шагом. Все реже попадались под ноги мелкие зверьки, все тише и реже раздавались голоса птиц, все более пожухлой становилась хвоя на все более понурых ветвях сосен. Да и сами сосны становились какими-то более серыми. Все это человек замечал, не сбавляя ни на секунду бешенного темпа. Он мчался между деревьев, даже не смотря под ноги. Все лицо было покрыто порезами, оставленными многочисленными ветками, хлеставшими его по щекам, лбу, подбородку. Эти кровавые следы, капельки пота на висках, растрепавшиеся немного волосы делали бегущего мужчину еще более красивым.
Каждые пятнадцать минут он бросал короткий взгляд на небо и на свой отделанный бриллиантами хронометр. И вот, перескочив через поваленное дерево, он в очередной раз взглянул на левое запястье. То, что он увидел, однозначно подтверждало правильность выбранного направления, хотя он и не смог бы объяснить каким именно образом. Дело в том, что стрелки хронометра, его хронометра, который продолжал бы показывать время с точностью до тысячных долей секунды и на дне самой глубокой океанской впадины и на космической станции, остановились.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
