– Он всегда был сильным противником.
– Ты действительно думаешь, – спросила Калли, – что она ненормальна настолько, что сможет работать на «Сенсори» после всего, что произошло?
– А кто из нас вообще нормален? – ответил я. – Черт, я, наоборот, думаю, что этот опыт должен был закалить ее.
– Ты готов? – Калли согласно кивнула.
Я засунул руку в карман, дотронулся до серебряного доллара и почувствовал его успокаивающую тяжесть – так же, как я делал это уже тысячи раз.
– Давай вытащим ее отсюда, – предложил я, – если она еще жива.
– Давай вытащим ее отсюда в любом случае, – поддержала Калли мое предложение.
Глава 54
Если вы войдете в здание через переднюю дверь, как это сделали мы, то окажетесь в небольшой приемной, за стенами которой, сделанными из усиленного стекла, виден громадный зал. Мы включили наши фонарики, вделанные в пишущие ручки, открыли дверь и вошли в старый темный склад, где меня мгновенно поразила безукоризненная чистота бетонного пола. Не представляю, сколько раз в месяц Куинну приходилось оттирать его от грязи, пыли и крови.
Мы медленно, но верно двигались по пустому пространству, пока наконец не добрались до бетонной комнаты, в которой, по моему мнению, и находилась Элисон. Я позвал ее по имени, но ничего не услышал в ответ.
– Помоги мне найти электрическую розетку, – попросил я Калли.
– Ток не подключен, – предположила она. – Не думаю, что ты захочешь повернуть главный рубильник и осветить все вокруг.
– Он отключал верхний свет, но розетки должны работать.
Одна из них оказалась достаточно близко – ею можно было пользоваться с помощью удлинителя. Калли подсвечивала мне своим фонариком, пока я доставал инструменты из мешка.
– Ты никогда не сможешь пройти через эту дверь, – сказала она.
И Калли была права. Дверь и дверная рама были сделаны из холоднокатаной стали толщиною без малого сантиметр. Куинн рассказывал, что через каждые двенадцать дюймов в сталь были закатаны клетки из стальных прутьев, а промежутки между прутьями были заполнены бетоном. Дверь была заперта на три замка, которые невозможно было ни выбить, ни взломать. Кроме того, по ней проходила стальная защитная скоба.
– Я попытаюсь пройти сквозь бетонную стену, – ответил я.
Калли осветила эту часть здания лучом своего фонаря.
– А что за комната расположена вон там? – спросила она.
– А там пыточная. Если хочешь, можешь принести из нее себе стул и посидеть, отдохнуть – быстро я не закончу.
– А с машиной ничего не случится?
– Думаю, что нет. Люди в округе наверняка видели Куинна. Не думаю, что они мечтают иметь его в качестве своего врага.
Пока Калли ходила за стулом, я приставил дрель к стене на высоте трех футов от пола и начал сверлить.
Вернувшись и усевшись на стуле, моя напарница поинтересовалась:
– А что, Огастес действительно подумал, что тебе нужны сразу две шлюхи?
– Думаю, да.
– А вы это уже проделывали раньше?
– Нет.
– А ты сам никогда не упивался вусмерть и не говорил сам себе: «Да пошло все к черту»?
– Никогда, – ответил я.
– А ты помнишь свой первый раз?
– С проституткой?
– Ага.
– Первый раз никогда не забывается, – сказал я.
– Могу себе представить.
Я вытащил сверло и посмотрел, насколько продвинулся.
– Расскажи мне об этом, – попросила Калли.
– Ты хочешь услышать, как я первый раз трахался со шлюхой? – посмотрел я на нее.
Она кивнула.
– Есть причины?
Калли рассмеялась, и я вернулся к своей работе, мысленно вспоминая тот случай.
– Я даже не уверен, что она была шлюхой, – сказал я. – А вот то, что она была стриптизершей, в этом я уверен…
…На дворе стояло лето, и я только что окончил школу. Через несколько месяцев я стану снайпером в армии, но сейчас я находился в Боссер-Сити, штат Луизиана. Я хотел удариться во все тяжкие вместе с приятелем в одном из клубов на Боссер-стрип. Но приятель так и не появился, а я снял себе худую стриптизершу с волосами цвета соломы и отвел ее в полный клопов мотель, который располагался через четырехполосную дорогу от клуба. В мотеле мы начали с того, что выпили за старым деревянным столом, покрытым пятнами. Потом она разделась до трусиков, мы уселись на краю постели и приступили к делу.
В этот момент кто-то так заехал по двери, что мы вскочили. Это был ее муж, один из нарколыг, ошивавшихся в ее клубе, о котором она мне ничего не сказала. Он наставил на меня свою пушку калибра.38, взвел курок и велел молиться.
В реальной жизни ни один нарик не подойдет к абсолютному незнакомцу и не вышибет ему мозги, даже если этот незнакомец находится в гостиничном номере с его полуодетой женой. Но в то время у меня еще не было никакого жизненного опыта, который мне бы это подсказал – я сам понял это на уровне подкорки.
– Я не знаю никаких молитв, – ответил я ему. – А вот ты хорошо знаешь, на ком женился. И от того, что ты меня убьешь, она не изменится.
Этот человек-глыба стоял в комнате, а дверь за его спиной была слегка приоткрыта. У самого замка она здорово раскрошилась от удара, но все еще висела на петлях, и рама была не повреждена. Мы смотрели друг на друга оценивающими взглядами – так мужчины смотрят друг на друга перед тем, как начать драку. Краем уха я слышал, как его супружница с энтузиазмом продает меня. Она многословно пыталась объяснить, что была здорово обдолбанная, а я воспользовался ее состоянием. Я не хотел давать ему время, чтобы он понял, что она ему рассказывает, и поэтому направился к двери мимо него. Я предполагал, что он ударит меня, когда я буду рядом, поэтому смог нырком уклониться от удара. Однако он был выше меня, поэтому рукоятка его пистолета задела меня по голове, и это заставило меня развернуться. Я вылетел из двери спиною вперед и слегка поскользнулся на парковке, прежде чем сгруппировался и начал свой спринт. Я услышал, как он пытается догнать меня, но скорости ему явно не хватало. Через двадцать ярдов он остановился и закричал мне вслед: «Уматывай отсюда! Если я еще раз тебя здесь увижу, то считай, что ты мертвец! Слышишь?»
Да, я его слышал.
Я уже отбежал на полквартала и перебирался через шоссе, чтобы подойти к своей машине, а он все еще орал. Правда, теперь я слышал, как он избивает свою жену. Она умоляла его остановиться, и ее крики перекрывали шум транспорта. Я уже был ближе к бару, чем к ним, но до меня все еще доносились, сквозь приглушенные звуки играющего оркестра, ее мольбы и его рев. Позже я вернулся, чтобы посмотреть, что же там происходит, но звуки уже прекратились. Подойдя к комнате, я заглянул в сломанную дверь.
