Незнакомец постоял еще немного, потом повесил винтовку на плечо, вышел из-за бетонной коробки и неторопливой, размеренной походкой направился к Трэвису.
Тот только смотрел. Тело его как будто онемело. Он ничего не чувствовал, даже страха.
Незнакомец приближался. Двадцать ярдов. Десять. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Сквозь блестящую на солнце защитную сетку проступал овал лица. Впрочем, внимание Трэвиса уже привлекло кое-что другое: ярко-красный диск, едва выступающий из-под рукава на запястье незнакомца. Небольшой, размером с четвертак, он как-то удерживался на коже. Присмотревшись, Трэвис увидел то, что подтвердило его догадку: диск с рукой соединяли почти микроскопические усики.
Он снова посмотрел незнакомцу в лицо и узнал его за полсекунды до того, как человек в белом поднял капюшон.
Те же, такие знакомые, глаза – большие, карие, внимательные, – но все остальное постаревшее лет на двадцать-тридцать.
– Трэвис.
– Пэйдж.
Глава 45
Следующие минут пять оба молчали. Волны бились о берег, и эхо раскатывалось по глубоким каньонам.
Где-то на теле Пэйдж щелкнуло радио, и голос произнес что-то неразборчивое. Она опустила руку к талии, достала из складок одежды компактное устройство и нажала кнопку.
– Пропустила. Повтори.
Мужской голос почти утонул в электрических разрядах.
– Я спросил, во что ты стреляла.
– Объясню, когда увидимся. За меня не беспокойся.
– Ты выяснила, откуда шел дым?
– Не совсем. Подожди, пока я вернусь.
– Будь осторожна.
Мужчина отключился, и Пэйдж убрала радио. К этому моменту Трэвис понял, что узнал голос, даже не различая тона. Ритм и модуляции были слишком хорошо ему знакомы.
Пэйдж сделала еще шаг, подняла руку и нежно коснулась его лица. Провела большим пальцем по щеке.
Он увидел в ее глазах смущение вперемежку с каким-то хрупким пониманием и подумал, что знает, в чем дело. Пэйдж – другая Пэйдж – описала ему это прошлым вечером в гостиной Гарнера. Принимать, не принимая. Брешь научила ее этому.
Трэвис мог бы задать тысячу вопросов. И столько же он видел в ее глазах вместе с отражением его собственных.
Как она попала сюда? Определенно не рейсом из Юмы. Она никогда бы не приняла в этом участия, какие бы КНЧ-волны на нее ни действовали. Она не оставила бы всех тех людей умирать.
Должно быть, Пэйдж прибыла сюда позднее, уже после окончания «Сурового декабря». Если кто-то и сумел пережить «Умбру», не уезжая в Юму, то это персонал «Тангенса» в Пограничном городе, со всеми их экзотическими ресурсами. И, несомненно, Бетани была права: Пэйдж нашла его до наступления конца света. Нашла и сохранила ему жизнь.
Все эти мысли пронеслись у него в голове секунды, может быть, за три и ушли – их отодвинуло то единственное, о чем он мог думать сейчас.
Цилиндр.
Голубые огоньки на корпусе.
И время – истекающее, как кровь из пробитой артерии.
Каждая минута, проведенная им здесь, могла стать роковой для Пэйдж и Бетани в Нью-Йорке.
Палец на его щеке дрогнул. Он поднял руку и бережно сжал ее запястье.
– Мне нужно идти. Прямо сейчас. Извини, но объяснить ничего не могу.
Она покачала головой – не извиняйся – и убрала руку от его лица.
– Иди.
Он задержал взгляд еще на секунду, потом повернулся и подбежал к Финну. Поднял цилиндр и нацелил на ту гильзу, возле которой выпал из радужки. Теперь дым от горящего самолета скроет его возвращение в настоящее.
Положил палец на кнопку…
– Подожди.
Трэвис обернулся. Пэйдж стояла рядом.
– Не могу. У меня слишком мало времени…
– Тебе нужно услышать кое-что. – Она положила руку ему на плечо. – Это важнее всего остального, что бы ты ни делал.
– Если я опоздаю даже на тридцать секунд, умрут люди. И среди них ты.
Внешне она никак не отреагировала на страшную новость.
– Это необходимый риск. Послушай меня. В тридцать секунд я, может быть, не уложусь, но постараюсь побыстрее.
Такой серьезной он ее никогда не видел. Серьезной и даже испуганной.
Трэвис убрал палец с кнопки и повернулся к ней.
– Я знаю о сообщении, которое послала через Брешь. И знаю, что ты создал и отправил «Шепот».
Трэвис едва не выронил цилиндр.
– Ты рассказал мне все, – продолжала Пэйдж. – Другой ты рассказал мне все. Тот, с которым я только что разговаривала по радио. Ты объяснил это в тот день, когда мы запечатали Брешь.
Трэвис только смотрел на нее изумленно. Ему и в голову не приходил сценарий, при котором он мог узнать, как Пэйдж отреагирует на новость, которую он старательно скрывал от нее.
Она как будто прочла вопрос в его глазах.
– Я приняла это лучше, чем ты ожидал.
Ответ такой же сюрреалистический, как и тот факт, что он нашел ее здесь. Трэвис покачал головой.
– Как такое возможно? Я создал «Шепот». Все те люди в Цюрихе погибли из-за меня. И в Пограничном городе тоже. Твои друзья…
– Я перенесла это легче, потому что понимала то, чего не понимал ты. То, что касалось Бреши. Я знала, чего стоит отправка такого сообщения. Задолго до того, как у нас появилась возможность сделать это, «Тангенс» уже знал, что это за процесс. Доктор Фэган рассчитала все. Не хуже тех ученых, что работали над проектом «Манхэттен» и рассчитали все параметры атомной бомбы. Машина, которая доставит что-либо в Брешь – Фэган называла ее инжектором, – будет нестабильна до такой степени, что ее сочтут бесполезной. Тому, кто попытается управлять этой машиной, нужно будет расположиться непосредственно перед Брешью и оставаться там до самого конца, руководя процессом. Никакой автоматики, только вручную. Оператору нужно быть там. У Бреши.
– Это неважно, – сказал Трэвис. – В оригинальной, основной линии времени, еще до того, как что-то изменилось, другая ты пришла к выводу, что меня необходимо уничтожить. Она отправила в прошлое сообщение. И другой я послал туда же «Шепот» для того, чтобы перехватить это сообщение и спасти собственную шкуру. Он мог бы установить для «Шепота» четкие параметры, установить ограничения – например, никого не убивать, – но ничего подобного не сделал. Ему было наплевать на всех, кроме себя самого, то есть меня.
– «Шепот» был компьютером, дополненным технологиями Бреши. Он был непредсказуем. Скорее всего, тот, другой, Трэвис даже не представлял, с какой жестокостью «Шепот» станет делать свою работу.
– Это в лучшем случае догадка, которая никак его – меня – не оправдывает. Я послал это чудовище в прошлое, руководствуясь эгоизмом, заботясь только о себе. Вот и все.
