И мама рассказывает Кайлу, как я много лет была в него влюблена и целовала фотографию в его школьном альбоме, когда мне было семь, а ему одиннадцать. Потом Кайл острит по этому поводу еще несколько недель.
Затем мама объявляет, что ее перевели на должность контент-директора, а папа устроился на стадион «Ригли Филд» продавать арахис. Папа утверждает, что всегда хотел работать на стадионе. Но мама говорит, он пошел работать в киоск потому, что испортил все свои белые рубашки, когда положил их в стиральную машину вместе с красным носком.
— Твой отец готов на все, даже работать за орешки, — лишь бы не покупать новую одежду.
И хотя они не помирились и, может, никогда и не помирятся, мама, по крайней мере, снова говорит о папе, а это добрый знак. Они все дольше и дольше остаются в одной комнате, и никто не бросается вон. Я объясняю это папиной библиотечкой по психологии, которая растет день ото дня.
Через месяц Тодд начинает со мной разговаривать, и я рассказываю ему новость про нас с Кайлом. Этого момента я ждала со страхом, потому что Тодд иногда чересчур меня опекает и, как папа, считает бесполым существом, которое размножается спорами.
Я была уверена, что Тодд рассердится. Но он даже не удивляется.
— И правда, зачем было столько тянуть? Переспали — и слава богу.
— Ты не заболел? — спрашиваю я.
— Почему — заболел? Это свободная страна.
Временные неприятности с законом сделали Тодда гораздо более терпимым и великодушным. Он целых шесть недель с успехом преодолевал желание дать мне очередной совет и даже начал поговаривать, что бросит работу и пойдет учиться на юриста.
— Тодд, ты теперь совершенно другой человек, — замечаю я. — Совсем скоро будешь жертвовать деньги Американскому союзу гражданских свобод.
— Давай не будем заходить так далеко, — осаживает меня Тодд.
Потом мне звонит Стеф и рассказывает, что Фергюсон продал свою историю каналу NBC для телефильма.
— Но его еще даже не судили, — возражаю я.
— Очень может быть, что это дело скоро закроют, — отвечает Стеф. — Иначе репутация «Максимум Офиса» окончательно погибнет. Им надо думать о слиянии и других проблемах. Но как ты думаешь, кого предложили на его роль? Угадай!
— Джона Гудмена?
— Нет! Роба Лоу[19]!
Я пытаюсь представить, как Роб Лоу, уставившись в монитор с заставкой из «Властелина колец», поглощает сэндвичи «Сабвэй». Не получается.
— Я всегда считала, что он похож на Роба Лоу, — продолжает Стеф. — И кажется, я нашла новое занятие — Фергюсон берет меня к себе менеджером.
— А чем еще он занимается, кроме контракта с NBC?
— Сейчас я веду переговоры с «Сабвэем» — мы подумываем о том, чтобы отправиться в турне с лекциями об их диете.
— Стеф, ты безумный человек, ты знаешь?
— Предпочитаю называть это вдохновением, — отвечает она.
На той же неделе, выгуливая золотистого ретривера, пуделя и джек-рассел-терьера, я чуть не натыкаюсь на Рона. В последний раз я видела его в полицейской машине. Он, можно сказать, при полном параде: швы на штанах не расходятся, рубашка без дыр, зеркальные солнечные очки и даже обесцвеченные волосы как следует вымыты с кондиционером.
— Джейн, я искал тебя повсюду, — заявляет он.
— Не подходи ко мне, — предупреждаю я. — Я не хочу снова угодить в тюрьму.
— Мне ужас как стыдно, — кается Рон. — Правда. Так неудобно. Вот, прими компенсацию.
Достав из своего гигантского кармана пачку денег, Рон отсчитывает десять слегка подмокших стодолларовых банкнот.
— Я не возьму деньги от торговца наркотиками, — протестую я, изображая благородное негодование.
— Это, старушка, деньги не за наркотики. Это авторский гонорар, и ты заработала его своей обложкой для диска. К тому же я должен тебе за поручительство. Арест здорово помог мне раскрутить «Засор»!
Я и забыла, что заключение в тюрьму обычно способствует продажам дисков.
Рон рассказывает, что его группа «Засор» попала в первые пятьдесят хитов «Афиши» со своим синглом «Любовь кусается, как «Драно»[20]» и скоро отправится на гастроли по всей стране с заездом в двадцать пять крупнейших городов.
— Ух ты, молодцы! — Я беру деньги и кладу их в карман. — Отличная работа.
— Ты ничего не слышала о Мисси? — спрашивает Рон.
— Нет.
— Один знакомый моего знакомого сказал, что она уехала в Нью-Мексико. Вроде организует там какую-то секту. Или коммуну…
— Небось снова ищет, как украсть деньги.
— А я думал, что нашел в ней родственную душу, — вздыхает Рон.
Что тут скажешь? Можно только покрутить пальцем у виска.
— Слушай, старуха, любовь слепа, ведь так?
— Тебе виднее.
— Кстати, я хотел взять у тебя электронный адрес и номер телефона. Тут один графический дизайнер совсем прибалдел от твоей обложки и хочет поговорить с тобой насчет какого-то заказа.
Я на радостях бросаюсь ему на шею. Рон выбрасывает вперед руки:
— Эй, малышка, я же говорил: мы просто друзья.
— Это по-дружески, балда.
— Не обманывай себя, малышка.
Кому: [email protected]
От кого: Графический дизайн «Пьер и друзья»
Дата: 01/06/02
Уважаемая Джейн!
Я дизайнер, сотрудничающий с компанией «Миллениум рекордз», которая записывает песни «Засора».
Видел созданную Вами обложку для альбома «Засора» и хотел бы пригласить Вас на собеседование по поводу вакансии графического дизайнера в моей фирме.
Если это Вас заинтересует, пожалуйста, пришлите мне для начала по факсу свое резюме.
Искренне Ваш
Пьер Ламон.
23
Когда я прихожу домой, на папином автоответчике меня ждет сообщение; услышав французский акцент, я на мгновение холодею. К счастью, это не Хозяин Боб, который в своем розовом халате все еще то и дело посещает мои сны.
Нет, это Пьер Ламон, художественный директор, и он зовет меня на собеседование сегодня во второй половине дня.
При встрече с Пьером Ламоном я сразу отмечаю две вещи: его трехдневную щетину и окурок в зубах. Он тут же предлагает мне сигарету без фильтра, прямо в кабинете, и мне кажется, что я нашла босса своей мечты.
