Сзади раздалось неодобрительное квохтанье.
– Вас не предупредили? – тонкие щипаные брови пухлогубой экскурсоводши плавно поползли вверх. – Очень жаль. Но поехать в супермаркет все-таки придется. Это бесплатная экскурсия, и вы не имеете права отказаться от нашей бесплатной услуги. Кстати, жизнь в Турции очень дорогая, очень… Особенно в курортной зоне. И если вы все захотите оставить на чай нашему замечательному водителю, который несет ответственность за ваши жизни и жизни ваших детей здесь, на этих опасных горных дорогах, то он будет еще более внимателен и осторожен.
У Мурзи был весьма приличный русский, она даже практически не путалась в падежах. Выдавали только интонации – южный распев, характерный для черноглазых продавщиц персиков на московских рынках.
За окном мелькали турецкие деревни, кудрявые голопопые дети гоняли пыльных кур. Навстречу, поднимая темные тучи мусора, мчались туристические автобусы и катились неуклюжие скрипучие велосипеды. Все отчаянно гудели друг другу. Видимо, здоровались. Мальчик младшего школьного возраста старательно вымывал струей из шланга грязищу, собравшуюся под старенькими столиками летней ресторации.
– Турция очень богатая страна, – монотонно пела Мурзя, пристроившись на откидном стульчике рядом с водителем. – Вы, наверное, думаете, что здесь все нищие и необразованные, но это не так. Земля очень дорого стоит в этих местах, здесь имеют виллы шейхи и мафиози. Для того чтобы содержать два дома, мне приходится трудиться с утра до вечера. И только летом, в туристический сезон, у нас есть работа, но зато мы можем обеспечить себе за это время жизнь на год вперед.
Интересно, она скажет хоть слово о пиратах или так и будет рассказывать о ценах на электричество и нормы чаевых?
Автобус полез вверх, очередной поворот на краю бездны привел Гришку в восторг, он запрыгал и захлопал в ладоши:
– Мама, смотри, мы скоро будем падать! Ура!
– Сиди тихо, – вжалась я в кресло, – не раскачивай автобус…
Крепость, которую мы так ждали, оказалась бесформенными развалинами на безжизненной скале. Солнце палило страшно, каменная труха под ногами поднималась тяжелой пылью при каждом шаге. Вид на залив, однако, открывался со скалы сказочный. Передать это нельзя было ни словами, ни фотоаппаратом. До горизонта – величавая водная гладь. Осознавая свою красоту замерли большие теплоходы. Разноцветные паруса на воде и у пристани. Ряды высоких роскошных домов спускались к берегу стена к стене. Людей не видно, но все дышит жизнью, неспешной и беззаботной, яркой и теплой. Ближе к берегу – круглая башня с бойницами и площадкой для часовых-лучников. Это было пристанище пиратов. Ну наконец-то.
– Отсюда вы можете посмотреть на Аланью, на ее самую фешенебельную часть. Здесь живут только очень богатые люди, – доносились Мурзины распевки, – а гектар земли стоит баснословные деньги. Но каждый год, каждый день приезжают новые гости и скупают дома…
– Мама, а где же пираты? – разочарованно спросил Гришка.
Видимо, он ожидал увидеть флибустьеров в полном обмундировании, с черными повязками на глазах и с длинными кремневыми пистолетами.
– Они ассимилировались, – улыбнулся мужик без мамы. – Вот эта тетя, которая рассказывает нам сказку, внучка старого пирата.
Гришка недоверчиво посмотрел на Мурзю, потом на мужика в джинсовых шортах:
– Она же без оружия…
– А ты уверен? – спросил мужик, хитро улыбаясь Гришке. – Мне кажется, что у нее в кармане пистолет.
– Скорее всего, он у нее за пазухой, – заметила я, – судя по тому, как эта пазуха топорщится.
Мужик засмеялся тихо, как закудахтал.
– Меня зовут Гриша, – сказал мой сын и протянул мужику ручку.
– А меня – Лев, – ответил тот и серьезно, по-мужски пожал детскую ладошку.
– Мама, правда, смешно дядю зовут? – хихикнул Гришка.
Мне стало неловко:
– Гриша, прекрати. Не вижу ничего смешного. Меня, например, Маша зовут. Знаешь, тоже многие смеются.
– Очень приятно, – наклонил голову мужик и снял солнцезащитные очки. – Хотите я вас сфотографирую? С мальчиком.
– Меня Гриша зовут, – на всякий случай напомнил малыш.
У Льва были маленькие подвижные глаза, умный и цепкий взгляд.
– Хотите я вас сфотографирую? – повторил он.
– Давайте, – согласилась я, передавая ему фотоаппарат. – На фоне залива.
Мы с Гришкой пристроились на колючей глыбе так, чтобы чудная панорама города облагородила снимок. Лев повертел фотоаппарат в руках, потом долго пытался взять ракурс поудачней и наконец нажал на кнопку.
– Надеюсь, что эта дивная надпись все же не попала в кадр, – сказал он, кивая на граффити – короткое матерное слово.
– Мама, тут пахнет как у нас в лифте, – сморщился Гришка.
– Ну, не всегда же у нас так пахнет, – сказала я.
Было неудобно, что попутчик подумает, что мы живем бог знает каком доме и вообще наш ребенок растет в зловонных миазмах.
– Нет, не всегда, – согласился Гришка. – Только когда там кто-то писает.
Лев опять закудахтал и спросил, возвращая мне фотоаппарат:
– А вы из Москвы?
– А что, еще где-то писают в лифтах? – поинтересовалась я.
– Да, – кивнул Лев, – в Стокгольме.
– Не может быть! – искренне удивилась я.
– Сам бы не поверил, если бы не бывал в Стокгольме.
На обратном пути Мурзя поведала нам о турецких налогах, о тяжелой жизни жителей отдаленных деревень, которые вынуждены вахтовым методом трудиться за гроши в туристических оазисах, и о средней стоимости съемного жилья в Аланье.
Мы сделали небольшую остановку у памятника Великому Президенту Турции, который ввел светский закон и разрешил женщинам работать наравне с мужчинами, не пряча при этом лицо. У ног строгого каменного мужчины журчал ряд низеньких фонтанчиков. Гришка, естественно, залез в воду и промочил сандалии, отчего те раскисли и стали квакать и скользить. Гришка тут же разулся и хотел идти босиком, но завизжал, что «дорожка жжется». Я попыталась было взвалить ребенка на плечи, но подоспел Лев и предложил свои услуги. Так мы и гуляли в маленьком парке вокруг светского президента: я – помахивая детскими сандалиями, чтоб быстрее высохли, а Гришка – на широких покатых плечах у лысеющего Льва.
Последним пунктом нашей развлекательной программы было посещение супермаркета. Сначала автобус петлял по неприступным горам с крутыми обрывами и бездонными пропастями. Тетки в хвосте верещали, бабушка грудного младенца с первого сиденья приняла лошадиную дозу снотворного и захрапела как прапорщик. Юная пара молодоженов из соседнего отеля слилась в чавкающем поцелуе.
Лев рассказывал о своих загранкомандировках. Он побывал не только в Стокгольме, но и в экзотическом Вьетнаме и в Южно-Африканской Республике. Впрочем, допускаю, что он врал, но так или иначе его басни отвлекали меня от созерцания бездн.
