Сторм в это время находилась в гостиной с Кристофером. Они неплохо смотрелись вместе: она — в платье цвета слоновой кости, он — в темно-красном бархатном кафтане. Кристофер учил ее светским манерам и от души смеялся, когда Сторм, чуть не падая, пыталась сделать реверанс. Саймон едва сдержал гнев.
«Посмотрите на эту киску! На вид не отличишь от светской леди, а внутри — сущий дьявол…»
Сторм снова попыталась сделать реверанс, но оступилась, и Кристофер, поймав, обнял ее. Оба рассмеялись с веселым, молодым задором. Теперь Сторм смотрела на Кристофера почти так же, как недавно смотрела на Саймона…
— Где Августа? — грубо спросил Саймон. — Мы уже порядочно опаздываем!
— Еще не спустилась. — Кристофер снова перепел глаза на Сторм. — Ну, кузен, как тебе наша пираточка? Мила, не правда ли? Я бы, пожалуй, не прочь на ней жениться…
Саймон, ничего не ответив, направился наверх. Кристофер недоуменно посмотрел ему вслед и тут же снова переключился на Сторм.
Саймон громко постучал в дверь Августы:
— Скорее, мы опаздываем! Семеро одного не ждут! — Августа не отвечала, и Саймон постучал сильнее. — Августа, ты там?
Снова молчание. Наконец он потерял терпение:
— Одета ты или нет, я вхожу! Он рванул дверь.
Августа стояла у окна, в ночной рубашке, непричесанная; глаза ее были сухи. Служанки нигде не было видно. Саймон недоуменно уставился на сестру:
— Что это значит, черт побери? Почему ты до сих пор не одета? Где твоя девушка?
Августа лишь сейчас окончательно утвердилась в своем решении. Вплоть до сегодняшнего вечера ей казалось, что у нее все-таки не хватит сил отказать брату. Но когда она увидела, как служанка гладит ее платье, то почувствовала, что не может больше терпеть, и тогда твердо решила: с этого дня ее жизнь пойдет по-другому.
Выпрямившись, Августа кинула на брата решительный взгляд.
— Я не еду! — отчетливо произнесла она.
— Не валяй дурака, сестра. — Саймон, не церемонясь, направился к ее гардеробу. — Какое платье? Это? Тебе уже семнадцать, а ведешь себя словно ребенок! Ну что ты стоишь? Зови свою девушку, — не мне же, в конце концов, одевать тебя!
Августа скрестила руки на груди.
— Я не еду, — спокойно повторила она.
Саймон оглядел сестру с ног до головы, словно видел ее в первый раз.
— Послушай, Августа, это уже слишком! Если ты через пятнадцать минут не будешь внизу, я с тобой больше не разговариваю!
На этот раз терпение Августы лопнуло. Командовать — еще куда ни шло, но не разговаривать!
Она сделала шаг вперед:
— Саймон, я тебе не служанка! Еще раз повторяю: я никуда не поеду!
Саймон даже не почувствовал злости — одно лишь удивление. Это было так не похоже на его Августу…
— Сколько раз я пыталась объяснить тебе, что ненавижу эти балы — здесь поклонись, тут повернись, там потанцуй!.. Но ты меня никогда не слушал. Все, Саймон, с меня хватит! Я не еду, и ты не можешь меня заставить!
На минуту Саймон задумался.
— Августа, — его голос зазвучал мягче, — пойми, я делаю это для твоей же пользы…
— Вот именно — пользы! Я чувствую себя на этих балах словно лошадь, которую продают! Спасибо еще, что в зубы не смотрят…
— Ты думаешь, мне приятно тащиться к этому Идену и резаться там в карты со всякими идиотами. Я между прочим, принял это приглашение только ради тебя, и, если теперь откажусь, буду выглядеть просто дураком…
— По-моему, Саймон, ты скорее выглядишь дураком, когда пытаешься меня продать. Над нами уже все смеются.
— Нет ничего смешного в том, что брат ищет для сестры подходящую партию.
— И не видит, что на ней никто никогда не женится, потому что она толста, неуклюжа, отвратительна!
Саймон посмотрел на нее с искренним удивлением:
— Не говори глупостей, Августа! Ты у меня просто красавица!
Августа закрыла глаза. Она впервые поняла, что Саймон заботится о ней совершенно искрение, любовь, как говорит Питер, слепа. Саймон всегда будет считать ее красавицей, и Августа всегда будет любить его за это.
Августа подошла к брату и взяла его за руку.
— Пойми же, Саймон… — начала она.
В другой раз Саймон, может быть, и прислушался бы к ее словам, но сейчас мысли его были заняты Сторм: ее предательством, новыми подвохами, которые она ему наверняка готовит, двумя головорезами в сарае…
— Я вижу лишь одно, — мрачно произнес он, — ты слишком сдружилась с этой чертовой пираткой и начинаешь плясать под ее дудку. Но я этого не потерплю! Не играй на моих нервах, Августа, тем более сегодня! — Он быстро пошел к выходу из комнаты. — Жду тебя внизу.
— Нет! — крикнула Августа, и когда Саймон, дойдя до двери, обернулся, в глазах ее он увидел боль, обиду и непреклонность.
Саймон чувствовал, что начинает терять контроль над собой.
А он-то считал, что является здесь хозяином! Он так в это уверовал, что пустил все на самотек. И вот дождался: какая-то пиратка перевернула все в его доме вверх дном, Спотсвуд помыкает им, люди Идена вторгаются в его владения, как к себе домой… Даже собственная сестра отбилась от рук!
Глаза Саймона сузились, челюсти напряглись.
— Хорошо, Августа, не хочешь ехать — не тащить же мне тебя за волосы! Завтра мы обсудим, как отослать тебя в Англию.
Глаза Августы застыли от ужаса, но это не вызвало у Саймона никаких чувств, кроме злорадства.
— Это моя вина, что ты так распустилась, — я был слишком мягок с тобой. Ты торчишь здесь, в глуши, дружишь непонятно с кем… Все, хватит! Ближайшим же кораблем ты отправишься в Лондон, к тете Сибил. Там ты быстро забудешь всю эту дурь! И я буду не я, если к концу года не выдам тебя замуж!
Повернувшись, он быстро вышел и спустился вниз. Кристофер и Сторм терпеливо ждали его. Они наверняка слышали его перепалку с Августой, но Саймону было все равно.
— Ну и где же Августа? — спросил Кристофер.
— У нее что-то разболелась голова, — солгал Саймон. — Придется ей остаться дома.
Ни на кого не глядя, Саймон накинул плащ, надел шляпу и, не оборачиваясь, пошел к карете.
Глава 26
Предоставленный губернатором Иденом для проведения бала зал был богато украшен. Горели сотни свечей, паркет блестел, как зеркало, воздух наполнялся ароматом духов. Музыканты наигрывали веселую мелодию. Повсюду порхали разряженные дамы.
Сторм вошла в зал с такой непринужденной грацией, словно это было для нее дело обычное; Саймон и Кристофер сопровождали ее.
Посреди зала Сторм остановилась, как будто специально для того, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Ее и в самом деле нельзя было не заметить. Жужжание разговоров на минуту затихло, а затем возобновилось с новой силой.
