– Я больше не возьму в рот ни капли вина, – заявила Виктория и, поморщившись от головной боли, поднесла руки к вискам.
Эдвард рассмеялся.
– Вам следует быть более умеренной, миссис Ганновер.
– Ты тоже пил, но это на тебе, похоже, никак не отразилось.
Муж внимательно посмотрел на нее.
– Возможно, тебе станет легче, если я скажу, что тоже могу выпить лишнего.
– Мне от этого ничуть не легче, – возразила Виктория.
Эдвард подошел к маленькому столику – на нем стояли серебряные блюда и кофейник.
– Тебе сейчас нужно выпить чашку кофе. Будешь что-нибудь есть? – Он снял с блюда крышку. – Давай посмотрим, что тут у нас, – пробормотал он с улыбкой. – Яичница, колбаса, бекон, булочки, сухарики…
– Прошу тебя, – взмолилась Виктория, – перестань. Я ограничусь кофе.
– С сахаром и со сливками?
– Нет. Просто черный.
Эдвард налил чашечку дымящегося напитка и, протянув жене, снова уселся за стол.
– К обеду тебе станет лучше. Чем собираешься сегодня заниматься?
– Кажется, я помешала тебе, – заметила Виктория. – Не позволяй мне отвлекать тебя.
Эдвард сложил на груди руки и откинулся на спинку стула.
– Я бесцельно убивал время и ждал тебя. Сегодня я всецело в твоем распоряжении. – Его темные глаза смотрели на нее не отрываясь. Виктория покраснела и, вспомнив прошедшую ночь, в смущении потупилась. – Может, хочешь осмотреть дом? Я могу показать тебе его после кофе.
– Да, было бы хорошо, – кивнула Виктория. Она обвела взглядом кабинет. – Эта комната… очень подходит тебе, Эдвард. Я давно заметила: вещи, которыми человек себя окружает, помогают понять его характер.
Он улыбнулся. Виктория же принялась рассматривать книги на полках вдоль стены.
– Ты много читаешь, Эдвард?
– Читал, когда был моложе. Сейчас не хватает времени. А ты, Виктория? Ты любишь читать?
– Да, очень. Ты не против, если иногда я буду брать у тебя книги?
– Это теперь твои книги, Виктория. Ты можешь пользоваться всем, что у меня есть.
Допив кофе, она поставила чашку на стол.
– Ну вот, я почти пришла в себя, Эдвард. Если ты готов, мы можем совершить экскурсию по твоему дому.
– Я надеюсь, что со временем Рио-дель-Лобо станет и твоим домом.
– Должна признаться, что совершенно сражена его размерами и великолепием убранства, – пробормотала Виктория.
– Хочу тебя предупредить: если при осмотре комнат тебе придет в голову что-нибудь в них переделать, ты только дай мне знать.
– Я не стану этим заниматься, Эдвард. Как ты мог предположить, что я, переехав к тебе, начну что-то переделывать или переставлять мебель?
– Если ты все устроишь здесь в соответствии с собственным вкусом, то, возможно, быстрее привыкнешь. Ты же сама сказала, что вещи, которыми человек себя окружает, отражают его характер. Я хочу, чтобы наш дом стал твоим отражением, дорогая.
Эдвард вложил в свои слова столько чувства, что Виктория ни на минуту не усомнилась в искренности сказанного. Сейчас ее муж совсем не походил на того человека, с которым она имела дело прошедшей ночью. Этот Эдвард был необыкновенно терпеливым и с удовольствием отвечал на все ее вопросы. Он водил ее по комнатам и с увлечением знакомил с историей Рио-дель-Лобо.
В одной из комнат Виктория увидела портрет красивой черноволосой женщины с темными глазами. Женщина была так хороша, что Виктория подумала: «Художник наверняка ей польстил, таких красавиц на самом деле не бывает».
– Это моя мать, – сообщил Эдвард.
– Сразу видно, от кого ты унаследовал цвет волос и глаз.
– Отец пригласил художника из Англии, чтобы он написал ее портрет в первый год их совместной жизни. Я непременно закажу и твой портрет.
– Расскажи мне о своих родителях, – попросила Виктория.
– Мой отец родился в семье английского графа. Он был третьим сыном, – начал Эдвард с улыбкой, – и поссорился со своим отцом. Из-за чего вышла ссора, я так и не узнал. Но отец уехал в Техас и полюбил эту страну. С моей матерью, дочерью испанского гранда, он познакомился на балу. Она с раннего детства была помолвлена с одним из друзей семьи, но полюбила моего отца. Они бежали, чтобы обвенчаться. Ее отец пришел в ярость и навсегда вычеркнул дочь из своей жизни. Несмотря на это, мои родители были очень счастливы. И мой отец для моей матери построил этот особняк.
– Какая романтичная история, – пробормотала Виктория, глядя на портрет. – Расскажи о них что-нибудь еще. Как их звали?
– Отца звали Майкл, а маму – Марианна, – ответил Эдвард, не сводя с Виктории глаз. – Похоже, я тебя заинтересовал.
– Пожалуйста, продолжай.
– Ты услышишь еще много историй о моем отце, о его честолюбии и безжалостности. Многое из того, что о нем говорят, правда. Он всегда стремился приобрести как можно больше земли, вырастить как можно больше скота и заработать как можно больше денег. Он создал империю Ганноверов и никому не позволял вставать у него на пути… Ты не устала? – Эдвард вопросительно взглянул на жену.
– Нет, прошу, продолжай.
– В то время Техас принадлежал Мексике, и единственной религией здесь была католическая. А мой отец, происходивший из аристократической английской семьи, естественно, исповедовал протестантство. Но, чтобы выжить и владеть землей в Техасе, ему пришлось принять католичество.
– Неужели ты католик? – удивилась Виктория. Она вспомнила, что их венчание совершалась в соответствии с протестантским обрядом.
– Нет. Отец настоял, чтобы меня воспитывали согласно протестантским традициям. Но об отце у меня сохранились только детские воспоминания. Когда мне исполнилось шестнадцать, меня отправили учиться в Англию. Вернувшись через три года, я узнал, что мой отец погиб.
– Как печально, – вздохнула Виктория. – Ты скучал, находясь в Англии?
– Скучал. Мне никогда не хотелось уезжать из Техаса.
– Расскажи что-нибудь еще, пожалуйста.
– Все остальное ты знаешь. Отец дал мне хорошее образование, чтобы я мог управлять своим ранчо. Я научу этому и нашего сына, Виктория.
Эдвард впился в нее взглядом, и она невольно отвела глаза.
– Расскажи что-нибудь о своей матери.
– Моя мама была очень мягкая и добрая. Она оказывала на отца благотворное влияние. Он обожал ее и был готов ради нее на все. Чем-то она походила на тебя, Виктория. Была очень заботливой… мужественной.
Виктория взглянула на мужа с удивлением. Неужели он и в самом деле считает ее такой?
