Раздраженно вздохнув, он снова сел в кресло.
– Даже если у меня ничего не получится, Морган, тебя все равно не повесят. Большинство судов против смертных приговоров женщинам.
Озадаченная Морган спросила:
– Так они никогда не вешают женщин? Почему же Тернер так свирепо добивается моего ареста?
– Полагаю, потому что он верит в возможность смертного приговора. Однако ему придется иметь дело со мной.
– Да почему он должен думать о тебе, если у тебя даже плана никакого нет?
– Ты недооцениваешь меня, Морган. Если бы ты в меня верила, я бы уже придумал толковый план. В любом случае сначала я собирался увезти вас в Массачусетс и поселить, может быть, в Марблхеде у Ро. Но после твоих выходок очень сомневаюсь, что он тебя примет. Да и полиция продолжает поиски, так что я решил увезти тебя в Нью-Порт.
– Полиция меня разыскивает?
– Это началось через три дня после твоего отъезда, так что он оказался как нельзя кстати.
Все внутри у Морган словно перекрутилось, стоило ей представить опасность, которой она едва избежала. Сделав глубокий вдох, она спросила:
– В Нью-Порт? А где это?
– В Род-Айленде. Это летняя резиденция моей бабушки.
Ее глаза тревожно расширились.
– Твоей бабушки? Ты что, с ума сошел?
Уорд пожал плечами:
– С ней, конечно, будет непросто, но ты моя жена. Она примет тебя.
– А где будешь ты? – спросила Морган, нервничая, что ей придется встретиться с неукротимой женщиной, управляющей жизнью ее капитана. Женщина, которая может управлять таким мужчиной… о нет, Морган не желает с ней встречаться!
Уорд нахмурился:
– Разумеется, с тобой. Или ты думаешь, что я удеру?
Нет, она никогда не познакомится с бабушкой Уорда, потому что ей придется отправиться в Филадельфию. О, лучше она будет жить с Уордом в Нью-Порте, лучше познакомится с сотней его бабушек!
– Я намерен оставаться там с тобой не меньше двух недель. Потом мне придется время от времени возвращаться и Бостон, чтобы заниматься делом.
Морган потерла глаза, представляя себе долгие месяцы споров и тяжб по поводу совершенно очевидного убийства. Какой в этом смысл?
– Думаю, пройдет месяц-другой, прежде чем бабушка свыкнется со всем этим. А потом с ее одобрения мы объявим о нашей женитьбе и рождении Ли и вернемся в Бостон.
– Интересно, и как, по-твоему, общество будет приветствовать предполагаемую убийцу и ее семью?
Уорд поморщился:
– Тебе-то какая разница, ведь ты не любишь общество?
– Ты прав. Я и в самом деле ни в грош не ставлю мнение общества, но не настолько забыла о правилах приличия, чтобы не понимать, как сильно ты – и твой сын – будете от этого страдать.
Ее живое воображение тут же нарисовало картинку – черствые бостонцы с отвращением шарахаются от нее. Пока Морган была любовницей Уорда, ей было глубоко наплевать, но теперь это ее убьет. Из глаз брызнули слезы.
– Да к черту все! – вскричал Уорд, вытаскивая из кармана аккуратно сложенный носовой платок. – Поверь мне, мадам любовница, мы с этим справимся.
– Я больше не любовница тебе.
– Совсем наоборот – любовница моего дома и моего сердца.
Господи, да он околдован, ослеплен любовью и видит все сквозь розовые очки! Когда это она, Морган, стала такой рассудительной?
Зажмурившись, чтобы не видеть искорку надежды, вспыхнувшую в его глазах, Морган опустилась на постель.
– Я ужасно устала, Уорд. Разбуди меня, когда Ли захочет кушать.
– Я еще не договорил.
– Доктор велел мне отдыхать.
Она услышала, как он вздохнул.
– Это верно. Завтра поговорим.
Не поговорят. Завтра семь дней, как родился Ли, и впервые в жизни у Морган появился план. Чтобы его выполнить, нужна только отвага, а уж отваги у нее хоть отбавляй.
Глава 26
Морган, одетая в платье из белого муслина, сидела на краю кровати, в ушах у нее звенело от грохота захлопнувшейся двери, возвестившего о том, что миссис Донован ушла. Левую руку Морган засунула в карман, придерживая в нем бриллиантовое ожерелье. В правой руке она держала нож.
Морган закрыла глаза и снова начала себя накручивать. Ей нужно как следует разозлиться, чтобы выполнить задуманное. Впрочем, снова впасть в темное бешенство нетрудно. Она уже несколько месяцев живет в подвешенном состоянии, а сейчас еще и не высыпается. Слегка поднапрягшись, Морган направила гнев на Уорда, виновника всех этих несчастий. От него нужно бежать.
Тщательно спрятав нож в складках платья, Морган вышла из комнаты и спустилась вниз по лестнице, медленно, тихо…
Недостаточно тихо.
– Морган? – окликнул Уорд из гостиной, и страх резанул по нервам. Сквозь открытую дверь Морган увидела, что он встает и бросает газету на диван. Черт возьми! Морган прерывисто задышала и сильнее стиснула рукоятку ножа. – Тебе что-нибудь нужно? – спросил Уорд, встревожено наморщив лоб. – Доктор велел тебе лежать в постели и спать, когда спит ребенок.
– Я не устала.
Уорд нахмурился и потянулся к ее руке. Отдернув ее, Морган бочком шагнула к входной двери.
– Я ухожу.
– Понятно, – медленно произнес Уорд, задумчиво посмотрел на нее и потер шею. – Могу я спросить, почему ты решила уйти?
Черт возьми, почему он так спокоен? Неужели уверен, что сможет ее одолеть? О Боже, да разве у него нет оснований для такой уверенности? Он выше ростом на целый фут, весит по меньшей мере на четыре стоуна больше, а у нее всего лишь и есть, что небольшой столовый нож.
Нож. И ее сын.
Если Лиланд заплачет, любящее сердце Уорда заставит его поспешить к малышу. Подкрепив решимость новым приступом гнева, Морган очень громко произнесла:
– Это не твоя забота.
– Совсем наоборот, Морган, после нашего бракосочетания я не только хочу, но и обязан знать, где ты находишься.
Только этим она для него и является – обязанностью. Вздернув подбородок, Морган сердито сверкнула на него глазами и шагнула еще ближе к двери.
– Какая досада, сэр! Однако я освобождаю вас от этой обязанности.
Глаза его посуровели, губы изогнулись в грозной улыбке. Он тоже шагнул к двери.
– Довольно, Морган, возвращайся в свою комнату. Ты никуда не пойдешь.
С этими словами он полностью перекрыл дверь, чем подбросил топлива в костер ее гнева. Уорд напомнил ей отца, уверенного и полного решимости. А она не подчинится! Ни за что!
