– Боже милостивый, Уорд! – негромко воскликнул Ро. Уорд плотнее прикрыл дверь гостиной. – Как ты мог жениться на такой чертовой стерве?!
После нескольких недель, проведенных во все возрастающем напряжении, после того как он вынужден был сдерживаться, несмотря на бесконечные оскорбления Морган, Уорд не выдержал. По его жилам вместо крови хлынул огонь.
– Проклятие, Ро, она моя жена! Прояви чертово уважение!
Ро раздраженно прошелся по комнате.
– Мы это быстро поправим. Мы найдем адвоката и потребуем признать брак недействительным еще до того, как уедем из этого забытого Богом города.
– Вот с этим, – сказал Эдвард, входя в комнату, – я полностью согласен. Уорд, ты не можешь оставаться ее мужем. Она тебя погубит.
– И что я, по-вашему, должен сделать? – взорвался Уорд. – Объявить своего сына незаконнорожденным, а его мать – шлюхой?
– Так что же ты собираешься с ней делать? – воскликнул Эдвард. – Ты не обдумал этого как следует, Уорд.
– Я все очень хорошо обдумал. Через две недели я перевезу Морган на Бикон-Хилл и опубликую объявление о нашем браке и о рождении сына.
«А потом возведу невидимую стену из бетона вокруг себя и своей семьи, чтобы защититься от последствий».
– О Боже! – выдохнул Эдвард, откинувшись на спинку кресла. – Страшно даже представить, какой поднимется шум, Ро, глянь-ка, где-нибудь тут должно быть бренди.
– Бренди нет, а ром там, на полке, – ответил Уорд. В комнату вошла Эми и прислонилась к двери. Уорд спросил:
– Она все еще не в духе?
– Она ведет себя отвратительно, а мысли у нее в страшном беспорядке. Я ее никогда такой не видела.
– Она никогда раньше не рожала.
– Ха! – выпалил Ро, протягивая Уорду стакан с ромом. – После родов Фрэн только и делала, что улыбалась. Настроение женщины никак с этим не связано.
– Согласен, – кивнул Эдвард, отхлебнув рома.
– А я-то мечтал увидеть тот образец совершенства, который ты нам описывал. Интересно, кто из вас двоих им является?
Уорд поморщился, подавив кипящий гнев, грозивший вырваться на поверхность.
– Сейчас она просто злится.
– Злится? – с грубоватым смешком спросил Ро. – А на что ей злиться? Она вышла замуж за очень богатого человека, который в состоянии спасти ее от виселицы за убийство третьего мужа.
Уорд помотал головой:
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Ро. Она отказывалась выйти за меня, пока я ее не принудил.
– Она сопротивлялась, чтобы ты не передумал.
Уорд. Эми и Уорд тревожно переглянулись. Эми пожала плечами:
– Просто вы не знаете Морган. Это ром? – спросила она. – Можно мне глоточек?
– Нельзя, – отрезал Эдвард. – Леди так себя не ведут, Эмилия.
Уорд украдкой глянул на Ро. Тот сердито покачал головой. На какое-то мгновение обоим показалось, что Эмилия начнет спорить, но она только вздохнула и села.
– Так вот, – произнес Ро. – Уорд, а о бабушке ты подумал? Когда ты собираешься представить ей свой образец совершенства – до или после того, как Бостон забьет тебя камнями?
– Я подумываю написать в объявлении, что мы обвенчались в ноябре прошлого года. Заручившись согласием бабушки, можно будет сказать, что мы откладывали объявление, потому что ей не очень понравился мой выбор, но, разумеется, после того, как она увидела своего правнука, она примирилась и с Морган.
Эдвард присвистнул.
– О, бабушка будет в восторге от возможности изобразить чудовище в твоей сказке!
Ро расхохотался:
– Зато это ей здорово подходит!
– А как насчет обвинения в убийстве? – спросила Эмилия, Уорд отхлебнул рома и нахмурился:
– Я объявлю ее в газете как Морган Рейнольдс. Что до всего прочего… – добавил он, сделав глубокий вдох. Господи, как все сложно! – У меня еще нет всех ответов.
Эдвард нахмурился:
– Кто-нибудь обязательно докопается. А вот когда правду обнаружат, придется, черт возьми, расплачиваться – я уж не говорю об осложнениях с законом.
– Морган боится, что ее все равно повесят, – испуганно произнесла Эмилия.
Эдвард покачал головой:
– Женщин вешать не любят, особенно занимающих высокое положение в обществе. Даже если Тернер будет занудствовать, ее всего лишь посадят в тюрьму.
– О, разумеется, это намного лучше! – приторно-сладко пропела Эми.
– Морган, – сказал Уорд, входя в комнату. – Нам нужно поговорить.
Морган не хотела разговаривать. После того ужасного визита Эми больше не приходила. Собственно, ее не посещал никто, кроме доктора. Чудовищная несправедливость ситуации все еще жгла сердце Морган, поэтому она накричала и на доктора. Теперь ее ненавидели все. Прекрасно. Она тоже их ненавидит.
– Мне нечего тебе сказать, – сердито кинула Морган.
– Значит, говорить буду я.
– Говори, я все равно не слушаю.
Уорд вздохнул и потянулся к ее руке. Морган быстро спрятала ее под одеяло. Когда их взгляды встретились, боль, которую она увидела в глазах Уорда, пронзила ее мягкое сердце. «Лучше вспомни, – тут же велела она себе, – как эти глаза стали чернее ночи. Вспомни, каким дьяволом был этот человек, когда ты рожала, как он стоял, скрестив на груди руки, равнодушный к твоим мучениям, отказывая тебе в помощи».
– Морган, ты должна простить меня.
– Это почему я должна? Что ты сделал, чтобы заслужить прощение?
– Да ты не дала мне такой возможности!
– А это, – едко ответила Морган, – потому, что ты совершил непростительное.
– Я сделал это только ради твоего блага!
– Ты сделал это по своим эгоистичным соображениям, совершенно не думая об опасности.
Она резко втянула в себя воздух, чувствуя, как от ужаса все в груди сжимается. Господи, будь у нее хоть чуть-чуть храбрости, она бы убила себя прямо сейчас, освободив всех от грозящих им несчастий!
– Ты сейчас почти в безопасности, во всяком случае, в большей, чем раньше. Закон считает тебя моей собственностью, а следовательно, не может забрать тебя у меня без серьезных оснований. Ты трижды была замужем и знаешь закон, Морган. Власти должны пройти через множество препонов даже для того, чтобы просто забрать тебя в Пенсильванию. С хорошим адвокатом мы сможем оттягивать твой отъезд в Филадельфию очень долго, а за это время наверняка разработаем какой-нибудь план, чтобы либо выиграть твое дело, либо вообще закрыть его.
– Разработаем план?
