С подносом в руках я вернулась в папину комнату.
— Не будь это так смехотворно, меня бы это раздражало. — Рут взяла поданный мною стакан и отпила.
Раздав остальные стаканы, я уселась на пол под окном. Глоток «пикардо» еще больше прочистил мне мозги. Дашай была права — что-то в ту воду подмешали.
Мае мерила комнату шагами.
— Ты давно живешь в нашей семье. Рафаэль так восхищался твоей работой, и мы всегда считали тебя нашим верным другом.
— Но друзья не пытаются отравить своих научных партнеров. — Дашай подалась вперед со своего места на кровати и уставилась Рут в глаза. Затем снова выпрямилась. — Друзья не устраивают пожаров.
Они играли в доброго и злого полицейского. Это не работало.
Рут смотрела на них с нескрываемым презрением.
— Что ты для него сделала? — обратилась она к моей матери. — Ты бросила его. Ты не заботилась о собственном ребенке — ребенке, которого обманом навязала ему. — Она отпила еще глоток.
У мае перекосилось лицо. Ей не хватало сил это выслушивать.
— Да, мне об этом известно. — Голос Рут источал самодовольство. — Мне все известно.
Я попыталась настроиться на ее мысли, но услышала только обычный белый шум.
— Ты ничего не знаешь, — буквально прошипела Дашай. — Думаешь, что знаешь, а знаешь только ложь.
Рут склонила голову набок.
— Что до лжи, то тут ты специалист. Ты лгала своей родне на Ямайке, ты лгала бедному полукровке Беннету. А когда они поняли, что ты лгала, они все тебя бросили.
Дашай передернуло.
«Беннет полукровка, как я?» — подумала я. Должно быть, Рут услышала мою мысль. Она обернулась ко мне.
— Да, еще один полукровка, как ты. Очередной ребенок, которого в конечном итоге никто не хотел. Бельмо на глазу равно у людей и у вампиров. Тебя никогда не примут они, и ты никогда по-настоящему не станешь одной из нас.
Глаза мои метнулись к отцу, инстинктивно ожидая, что он защитит меня. Но он не шевелился.
Все молчали. Рут ухитрилась ранить каждую из нас и явно наслаждалась этим. Она откинулась на спинку стула и прикончила свой «пикардо».
Дашай сидела на кровати, ее плечи поникли. Мае прислонилась к стене рядом со мной, закрыв глаза. Я не отрываясь смотрела на Рут. И в тот момент, когда глаза у нее помутнели, сказала:
— Дашай. Есть.
Дашай подняла голову. У Рут начали опускаться веки, но она попыталась разлепить их, когда Дашай двинулась к ней.
— Теперь я тебя вижу, — ворковала Дашай, словно разговаривала с младенцем. — Ой, какой ты красавчик, какой страшный, страшный как грех, какой ты хорошенький, какой уродец, никакая мать не могла бы полюбить тебя, лапушка моя, выходи, иди ко мне. — Голос ее становился то тише, то громче, то ниже, то выше. Я зажала уши руками. Мае сидела рядом со мной, обхватив меня за плечи.
Через час или через десять минут мы увидели первые признаки его? Никто из нас не смог впоследствии припомнить. Но мы дружно смотрели, как капля черной жидкости возникла в уголке левого глаза Рут. Капля становилась толще, наливалась, наконец превратилась в шарик и вытекла ей на щеку. Дашай ворковала, подманивала и подставляла ладони, поджидая, чтобы поймать ее.
Последней части я не видела — Дашай склонилась над Рут, заслонив ее лицо. Затем Дашай резко развернулась, и я отняла руки от ушей.
— Быстро, Сара, дай мне полиэтиленовый пакет.
Ладони Дашай были плотно сжаты. Между ними я разглядела саса: черную и склизкую на вид аморфную массу между пальцев.
Мае выбежала и вернулась с мешком. Она расправила его и держала, пока Дашай спихивала тварь туда и застегивала пакет.
— Хочешь поглядеть? — спросила меня Дашай. В голосе ее звучала странная гордость, как будто она была повитухой, а не экзорцистом.
— Мне и отсюда видно.
Я хотела посмотреть, но не хотела подходить слишком близко. Саса напоминала черный желатин, отмеченный единственным розовым колечком — ртом, которым, должно быть, существо прикреплялось к Рут.
— Гадость, — понизив голос, произнесла мае.
Рут обмякла на стуле, глаза ее были закрыты, волосины на подбородке смотрели в потолок.
— Никогда не видела такой здоровой. — Дашай держала пакет за верхний край. — Никогда еще не приходилось так попотеть, чтобы вытащить гадину.
— Убери ее отсюда, — попросила мае.
Пока Дашай ходила выбрасывать саса, мы с мае переглянулись. Обе были выжаты.
Я ткнула пальцем в сторону Рут.
— Что мы будем с ней делать?
Мае глубоко вздохнула.
— Мы подождем, пока она откроет глаза. А тогда загипнотизируем.
Подчинить Рут, утратившую демона, оказалось нетрудно. Помогло также остаточное действие снотворного.
Дашай вернулась, потратив пять минут на мытье рук. Она села рядом со мной, и мы стали смотреть, как мае допрашивает Рут.
— Почему ты это сделала? — Мамин голос звучал негромко и ровно. — Почему ты пыталась убить Рафаэля?
— Я в жизни не пыталась его убить. — Теперь глаза у Рут были широко открыты, но взгляд казался замороженным. На миг мне припомнился Старина Джо, и я задумалась, где-то он теперь.
Мае сверилась со списком вопросов, который мы набросали несколько минут назад.
— Просила ли ты Денниса устроить пожар в «Ксанаду»?
— «Ксанаду», — вздохнула она. — Деннис поставил канистру не туда. Я сказала ему, куда поставить. Но он вместо этого устроил пожар на кухне. Дурак.
— Куда ему полагалось ее поставить.
— В дверях детской. — Она произнесла это без тени эмоций.
Дашай коснулась моей руки.
— Значит, пожар должен был убить Ариэллу? — Мамин голос звучал натянуто, как будто его спокойствие ей стоило усилий.
— Разумеется. Нельзя же подумать, что он предназначался Рафаэлю! — Казалось, лицо Рут внезапно утратило форму, расплылось в печали. — Я не хотела вредить Рафаэлю. Я хотела привлечь его внимание. Время было самое подходящее! Все эти годы я работала с ним, а он воспринимал меня как… как приспособление. Нечто, что он использовал для получения нужных результатов.
Мае оглянулась на нас, покачала головой и снова обернулась к Рут.
— Значит, ты заставила Денниса устроить пожар, чтобы привлечь внимание Рафаэля?
— И убить ребенка. Полукровка не должна была пережить такой пожар и не пережила бы, будь все сделано, как надо. Мне следовало заняться этим самой. — Рут оживленно закивала. — У меня должно было хватить ума не полагаться на Денниса. Он пекся лишь о том, чтоб стать вампиром. Он никогда не обращал внимания на детали.
