Я помолчала, наконец в тон произнесла:
— Умеешь опустить с небес. Приятно отдохнуть.
— Погоди, — мерзавец почувствовал что я собралась отключиться. — Я ведь так и не нашел деньги.
— Меня это должно волновать? — холодно спросила я.
— Мария, да, я допускаю что не все делаю как тебе хочется, однако подумай о том что мне возможно осталось жить совсем немного.
— Вряд ли. Ты слишком спокоен. Наверняка у тебя есть запасной вариант, — подумав, сказала я.
Ворон замолчал, и мне внезапно стало страшно.
— У тебя есть этот запасной вариант??? — закричала я.
— А ты как думаешь? — глухо спросил он.
— Хорошо, — внезапно успокоившись, сказала я. — Я иду с тобой. Когда быть готовой?
— К девяти вечера, дорогая. Вечернее платье и все такое — мы идем на вернисаж!
— Ясно, — ответила я. — Но я буду с тобой только час — у меня дела.
На остаток дня я заперлась в спальне и читала Библию ведьмы. Мне не понравилась мысль что Ворона убьют. Библию я нашла, так какого черта тянуть? Я наметила крайне простой план — сначала беседа с мертвым Никанором, потом забираю баксы, потом их с триумфом отдаю их Ворону. И мы с ним живем вместе, долго и счастливо. Черт его знает как так получилось, но он мне почему — то стал необходим как воздух. Все бы отдала, чтобы он был со мной. И в данном случае имелась конкретная цена — два миллиона долларов.
Нашла я заклинание вызова покойного в этой Книге, прочитала и разочаровалась. Я — то представляла совсем по — другому — ночь, на кладбище разверзается могила и пред моими очами оттуда вылазит оживший Никанор. Увы, все было не так. Я еще на раз внимательно перечитала ритуал и принялась действовать. Первым делом я заехала на кладбище и положила в полиэтиленовый мешочек горстку земли с могилы Никанора. Потом поехала в церковь и купила там ровно сорок свечей. Сделав это, я направилась домой.
— Слушай, ты что с бабкой — то сделала? — встретила меня Маруська с порога вопросом.
— А что с ней? — спросила я, скидывая обувь.
— Так она не просыпается и дышит как — то редко.
— Да лишь бы не блажила, — отмахнулась я.
— Клофелина что ли ей дала?
— Клофелина, клофелина, — кивнула я. — Маруська, сегодня ты куда — нибудь уходи на ночь, нельзя тебе тут оставаться.
— Поняла, — кивнула она. — Я тут оладушек напекла, пошли есть.
— Нельзя, — покачала я головой, — мне колдовать сегодня, слава Богу что не завтракала.
— Ясненько, — сникла Маруська.
А я вооружилась плоскогубцами и принялась методично снимать картины, зеркала в прихожей и выдирать все гвозди на стенах.
— Ты что делаешь? — всплеснула руками Маруська, увидев плоды моих рук.
— Надо, Маруська, — спокойно отозвалась я, перенося картины и зеркала наверх. — Заключительная часть марлезонского балета. Баксы надо срочно найти.
— Раз так — то конечно, молчу в тряпочку, — уважительно сказала она и начала обуваться.
И она ушла. А я особо не загружаясь посмотрела на часы и не торопясь принялась готовиться к выходу в свет. Сделала тщательный макияж, распустила волосы и осталась вполне довольна. Третий сорт, знаете ли, не брак.
Потом ближе к девяти я спустилась, нашла в дворницкой Натаху и спросила:
— Стольник хочешь?
— Давай, — согласилась она.
— Но не просто так.
— Женщин не обслуживаю, — отрезала она и с сожалением поглядела на купюру в моей руке.
— Дура, — припечатала я. — Ты не в моем вкусе. Сейчас парень подъедет, посмотри в окошко, это Наськин кекс или нет? Ну как?
— Так бы и сказала, не тянула кота за хвост! — фыркнула она и быстро выхватила сотку.
— Что это у вас за хиппи — клуб? — спросила я, глядя на бисерную феньку на ее руке.
Натахины ноздри внезапно расширились и она злобно спросила:
— Хиппи клуб? А у кого ты еще видела такую же?
— У Насти, — удивилась я ее реакции.
— Вот тварь! — ненавидяще прошипела она.
— Эй, да она же умерла, ты чего?
— Ее счастье!
Я внимательно посмотрела на нее и какая — то мысль мелькнула у меня в голове. Вот черт — да Наташка — то в бешенстве! Причем от ревности.
— А у тебя это откуда? — осторожно кивнула я на бисерный браслетик.
— Любимый дал на память! — гордо ответила она.
— Любимый мог дать на память любимой девушке чего и посолиднее копеечной феньки, — резонно заметила я.
— Да много ты чего понимаешь! — фыркнула она. — Эта фенечка нас связывает!
— Это как? — не поняла я.
— Душевно, — пояснила она. — Ну, мы чувствуем теперь друг друга, как близнецы.
Я слегка провела рукой по фенечке и заржала. Предприимчивый парень, кто бы он ни был, молодец! Фенька была увешана заклятьями, словно студент — несданными «хвостами». Приворожка, оморачивания, послушание — чего тут только не было! Такими фокусами у нас Оксанка занимается, но очень редко, говорит, много сил уходит. Ну и дерет бешеные деньги за это, понятно. Около двух тысяч гринами такой браслетик стоит, видать богатый поклонничек у нашей дворничихи.
Тут зазвонил телефон.
— Ты готова, дорогая? — спросил Ворон.
— Конечно, — ответила я. — Ты далеко?
— У твоего подъезда. Можно зайти?
Я выглянула в окно и сказала:
— Не стоит. Я сейчас спускаюсь, хорошо?
— Ладно, — слегка разочарованно отозвался Ворон.
— Натаха, иди сюда, — позвала я девчонку, — видишь кекса около джипа?
Натаха посмотрела на Ворона и без колебания определила:
— Он!
Я внимательно следила за ней. Никакого волнения при встрече с любимым. Взгляд не задержался на Вороне дольше ни на секунду положенного. Или я дура, или я гениальная актриса, или я ошиблась и Ворона они не делили.
— Спасибо, Наташ, — медленно проговорила я и пошла к любимому.
Ворон был сногсшибательно красив. Черный смокинг и аромат моего любимого одеколона «XS» разили наповал. Я чопорно уселась на заднее сидение и спросила как можно беззаботнее:
— Как дела?
— Нормально, — в тон мне ответил он.
Мы оба знали что это не так.
По дороге мы болтали о каких — то пустяках, впрочем, и ехать было недолго — минут десять.
Когда мы вошли, Санина дама с фотографии, вся с ног до головы в бриллиантах, поприветствовала нас кивком головы:
— Я рада, что ты явился.
