— Это была святая вода? Джастин, такие вещи просто не работают. Вампиры куда древнее Христа.
— Ты говорила, если снова станешь вампиром, возьмешься за старое… вернешься к злу.
Он бочком-бочком, на цыпочках пробирался к двери.
— Правда. Я так говорила. Но со мной все вышло по-другому.
— Что ты имеешь в виду?
— Во время преображения что-то пошло не так. Я сохранила человеческие качества. Сохранила душу.
Джастин остановился, но все так же воздевал над головой руку с крестом.
— Каким образом?
— Понятия не имею.
Сузив глаза, Джастин пристально вглядывался мне в лицо.
— Клянусь! — сказала я. — Тебе остается только поверить мне, иного пути нет.
Он опустил руку. Мы оба молчали. Из коридора доносились голоса — среди учеников было немало ранних пташек.
— Ты стала иной, — пробормотал он, метнув быстрый взгляд на мое лицо, и снова уткнул глаза в пол.
— Во время преображения поры на коже запечатываются. Слезные протоки тоже. Это придает нам особый вид — чуть-чуть блестящий, как восковой.
Солнце струилось в комнату, пол сверкал в ярком утреннем свете. Вещи Джастина все так же валялись вокруг, точно время в комнате остановилось.
— У нас мало времени, а я должна объяснить тебе, зачем пришла, — сказала я и жестом пригласила его сесть на кровать.
Не отрываясь от стены, Джастин заскользил назад к кровати и сел. Я присела в другом конце, на самый краешек, все еще не начиная рассказ.
— Я все думал, вдруг ты вернешься, — вдруг выпалил Джастин. — А иногда думал — может, мне это все просто приснилось? Но тебя ведь и другие ребята помнят, не мог же весь кампус разом сойти с ума. Правда, я думал, может, это один я с ума сошел.
— Нет, не сошел.
— А жаль.
Как же мне больно было это слышать!
— В тот вечер, на балу… — начала я.
— Знаешь, что было после твоего исчезновения? — перебил меня он, скрестив руки на груди. — Я тебя повсюду искал. Даже в Англию ездил! Но последняя Лина Бьюдон, о которой есть хоть какие-нибудь упоминания, загадочно исчезла в тысяча четыреста четырнадцатом году. Узнав это, я окончательно понял: мне тебя никогда не найти. — Он умолк. Мы оба некоторое время молчали, а потом Джастин добавил: — А ведь я только-только начал возвращаться к жизни.
— Я не хотела рушить твою жизнь, — прошептала я.
— Твое отсутствие — вот что ее разрушило! — Грудь мне обожгло жарким стыдом. — И где ты была? — спросил Джастин.
— Вернулась в Англию.
Очередная пауза. На этот раз ее нарушила я.
— Я приехала сюда не просто так. Тот факт, что я сохранила душу, в мире вампиров становится-таки некоторой проблемой.
Я рассказала Джастину про Вайкена, про братство — вообще все. Рассказала о той девочке в Англии и о том, что едва Вайкен узнал, что я сохранила душу, мне пришлось тут же бежать.
— Нас с Вайкеном связывают особые, магические узы. Ни он не может причинить мне зла, ни я ему.
— Потому что вы любили друг друга?
Я кивнула.
— Полюбив кого-либо, вампир оказывается связан раз и навсегда. Навеки.
— А… гм, с людьми — у вас так же выходит? — спросил Джастин, но тут же жарко покраснел.
— Нет. Эта магия распространяется только на вампиров.
— Так мы, выходит, не связаны?
— Во всяком случае, не таким образом, — успокоила его я.
Джастин потер виски.
— Ну и денек для похмелья! — пожаловался он, поднимаясь, и выглянул в окно на спящий кампус.
— Я пришла сюда, чтобы тебя защитить, — объяснила я.
— Так они тоже сюда заявятся? За мной? — спросил Джастин.
Голос его звучал небрежно, ничуть не испуганно, даже слишком бойко.
— Нет. Они придут за мной.
— Не понимаю. Тогда почему именно сюда?
— Я почти уверена, что в ночь зимнего бала спасла тебе жизнь. Вайкен сказал, что, если я не пойду с ним, ты умрешь. Он знает: я сделаю что угодно, чтоб защитить тебя. Если б я не примчалась сюда, они бы все равно сюда пришли — просто проверить. А заодно непременно убили бы тебя. Это уловка 22 — безвыходная, нелепая ситуация.
По лицу Джастина пробежала тень страха. Он нервно сглотнул.
— Ну ладно. — Выхватив из шкафа клюшку для лакросса, он принялся расхаживать по комнате, бессознательно покачивая сетку, как будто нес мяч. — Значит, нам нужен план. Как можно убить вампира?
Вот теперь он был снова похож на того Джастина, которого я знала.
— Вампира можно убить солнечным светом. Классические способы — обезглавить или пронзить сердце осиновым колом.
— Вот этого я никогда не понимал. Насчет света.
— Вампиры не выдерживают солнечный свет потому, что они не целые. Как я тебе говорила, наши поры запечатаны, чтобы сокрыть таящуюся внутри магию. На солнце они открываются, и темная магия оказывается на свету. Свет рассеивает ее, раскидывает по сторонам, точно ее и не было вовсе. Мы холодны как лед, что хранится во тьме. Солнце разрушает эти узы.
— Ты говоришь прямо как доктор.
— Джастин, мы все рождены Землей, так что только природные вампиры могут быть уничтожены природными стихиями.
Мы снова помолчали.
— Так вот ты какая в виде вампира? — Джастин сел на кровать рядом со мной, все еще сжимая в руке клюшку. — Неплохо выглядишь.
Он говорил совсем тихо, в глазах зажегся знакомый мне огонек. Джастин медленно положил правую руку мне на левое колено, а второй рукой коснулся моей щеки, повернул мое лицо к себе. Мы глядели друг другу в глаза. Я и вампирским сверхчутким восприятием, и всем сердцем чувствовала: он хочет поцеловать меня. Вот он подался вперед. Я тоже. Но когда губы его уже приоткрылись, я отодвинулась.
— Нет, нельзя, — проговорила я, глядя в пол.
— Потому что ты снова стала вампиром?
— В общем и целом, да. — Я поднялась с кровати и встала лицом к Джастину. — Но это не все. Ты должен узнать и еще кое-что.
Я соединила ладони — так что получилась как бы раскрытая книга. Сведи я их вместе, линия жизни правой руки в точности совпала бы с линией жизни на левой. А потом напрягла — сильно-сильно, так что пальцы аж задрожали. Поры на руках с тихим гудением раскрылись, и из них хлынул свет. Сперва тонкие струйки, но скоро они слились в единый могучий луч, бивший из моих ладоней вверх, в потолок.
У Джастина побежали мурашки по коже. Вскочив с кровати, он во все глаза смотрел на поток света в моих ладонях. А потом, все еще не отворачиваясь, спросил:
