Но глаза его были сухими.
Глава 15
Железные Поля
— Нам надо разделиться, — сообщил Штурман группе свое первое решение после гибели Фреда.
Но прежде Штурман переговорил с Мизгирем с глазу на глаз, и крестоносец поведал ему некоторые детали посадки механоида, которых Юл, занятый лечением Олафа, не мог видеть.
После этого у Штурмана исчезли все сомнения относительно трагической участи Фреда. Он преисполнился решимости довести свою группу до цели без дальнейших потерь.
А целью их были Железные Поля — мрачное и опасное место, почти не исследованное сталкерами, слову которых можно хотя бы мало-мальски доверять.
Прозвище, которым нарекли эти негостеприимные места в Пятизонье — «Сталинград», — говорило само за себя красноречивее любых страшилок. Почти непроходимые, зато могущие порадовать терпеливого сталкера редкими артефактами немалой цены…
— Не падайте духом, мужики. Для кого-то Сталинград — место поражения. Но ведь для нас, для русских, — город-герой! — ободряюще промолвил Семенов.
Но никто его не поддержал. Настроение в группе после гибели Фреда было подавленным.
Итак, Юл решил, что им следует разделиться.
Мизгирь, Брат Федор и Вырин должны были транспортировать Олафа в обход Железных Полей.
Это было тоже крайне утомительно, но зато не столь опасно.
Ну а Штурман с Семеновым отправлялись на поиски «стабилизатора».
Конечно, в других условиях можно было оставить раненого Олафа в каком-нибудь безопасном укрытии под присмотром одного человека, а за «стабилизатором» отправиться вчетвером. Но звуки перестрелок, которые то и дело приносил ветер с юга, не утихали, а, напротив, с каждой минутой усиливались.
Остаться на месте — значило подставить Олафа «Ковчегу». А Юл вовсе не был уверен, что того встретят с распростертыми объятиями здешние сталкеры. Ведь о том, что «Ковчег» не в ладах с Орденом, знает в Пятизонье каждый скорг.
В общем, риск был слишком велик.
К тому же Слепой Тарас в своем прорицании обещал, что «стабилизатор», необходимый для укрощения неистовых волн гипершторма, не только сам отыщет Штурмана в Железных Полях, если тот придет с фигуркой Уробороса в кармане, но заодно и укажет безопасный вход в потайной тамбур!
Кстати, Юлу уже приходилось слышать от бывалых сталкеров, что якобы в «Сталинграде» есть таинственный портал, в котором еще никому не доводилось побывать…
…Они отдыхали два часа. Больше было нельзя, очень уж нервировала возможность появления «ковчеговцев».
Штурман и Семенов отправились в путь первыми.
Следом — остальные.
Вырин сразу заупрямился, не желая тащить на своем горбу человека из Ордена, сослался на слабое здоровье и предложил заменить его Братом Федором. Это был критический момент.
Юлу, который не успел уйти далеко, пришлось вернуться и нажать.
Ему нужно было во что бы то ни стало предоставить Брату Федору свободу действий, а главное — передвижения.
Брат Федор, кажется, был согласен на любой вариант и не выказал ни особой радости, ни недовольства. Пришлось Вырину смириться с тем, что он займет место в связке с Мизгирем.
Крестоносец уже продемонстрировал незаурядную физическую силу и выносливость, и теперь на пару со строптивым ученым они должны были вести, поддерживать, а если надо, то и нести на закорках раненого Олафа.
К счастью, тот вновь обрел ясное сознание. Хотя последствия поражения нервно-паралитическим ядом, который был впрыснут ему «шершнем», еще сказывались. Олаф еле переставлял ноги, а время от времени они и вовсе отказывались слушаться бывалого бойца Ордена.
— Ну и ну, — озадаченно протянул Семенов, окидывая цепким взглядом зловещую панораму раскинувшихся перед ними Железных Полей. — Ничего не скажешь, живопи-и-исно, разорви меня скорг!
В самом деле, название «Сталинград» как нельзя лучше подходило к этому царству строительных обломков, скопления которых громоздились на многие километры.
Очевидно, эта часть Железных Полей прежде была полигоном твердо-бытовых отходов. Полигоном, со временем почти полностью утонувшим в черной жиже.
Рыжее, серое и черное составляли цветовую гамму Полей. Груды ржавого металла. Кучи старых шпал. Выкорчеванные телеграфные столбы вперемешку с рассыпавшимися от времени и непогоды отработанными стройматериалами. Бесчисленные лужи воды торфяного окраса.
И над всем этим то здесь, то там вздымались могучие автоны. Они не формировали на Железных Полях сплошных зарослей. Нет, одиноко стоящие металлодеревья походили на баобабы в африканской полупустыне.
Но хотя стояли они редко, не везде маршрут можно было проложить так, чтобы не войти под крону железного баобаба.
— Ты уж будь повнимательнее, Семенов, — попросил товарища Штурман. — И не забывай про плазмомет. Если что — не стесняйся.
Да-да. Недискретный плазмомет теперь был у Семенова.
Юл, сославшись на боль в ушибленном плече, предоставил оружие попечению «варяга».
Он сделал это еще когда они готовились выдвигаться.
Несмотря на запарку торопливых сборов, Юл в тот момент сразу почувствовал спиной колючий, неприязненный взгляд Вырина. Что ж, формально Вырин тоже мог претендовать на этот редкий девайс в числе прочих членов группы, чтобы в случае чего эффективно защищать раненого Олафа.
Но сейчас было не до споров о распределении ресурсов. Штурмана ждала его цель, и он нетерпеливо рвался к ней, как старый боевой конь, заслышавший звук полковой трубы.
Пока они с Семеновым шли, перед глазами Штурмана все время стояли лица двух человек бледное, помертвевшее не столько от яда «шершня», сколько от боли душевной лицо стрелка Олафа и мрачная физиономия Вырина.
Но думал Штурман сейчас о другом человеке.
О том, кто не выказал особенных эмоций при расставании, а перед этим все два часа отдыха просидел, погруженный в свои мысли и рассеянно улыбаясь им.
От этой улыбки Штурману временами становилось страшно. Тогда он всякий раз нащупывал в кармане крохотную фигурку Уробороса, сжимал ее, и ему становилось легче. Но, увы, ненадолго.
Помимо фигурки Уробороса, у него были заранее заготовлены, чтобы быть под рукой, дополнительная фляга с водой и крохотная таблетка снотворного в прозрачной пластиковой упаковке.
Самому Юлу таблетки были не нужны. Снотворное предназначалось для Семенова.
Над Железными Полями ползли эскадры тяжелых, мрачных облаков.
Казалось, небо сердито насупилось, сомкнуло густые, мохнатые брови и теперь норовило лечь на автоны, смять и раздавить кряжистые железные стволы «баобабов».
В этих тучах было что-то осмысленное, словно чья-то злая воля тянула их невидимой бечевой, и горе той земле, на которую они прольют океаны отравленной воды.
